"Андрей Воронин. Троянская тайна ("Слепой" #32) " - читать интересную книгу автора

символическим, призванным выразить крайнюю степень владевшего Константином
Ильичом раздражения. Любому нормальному человеку - нормальному, разумеется,
в понимании профессора Андронова - этого хватило бы вполне. Другое дело, что
ни один нормальный, в понимании посетителя, человек не позволил бы дышащему
на ладан старикашке, да еще и калеке, хлестать почем зря себя по физиономии.
Это прискорбное несовпадение понятий о том, "что такое хорошо, и что
такое плохо", привело к еще более прискорбному, но вполне закономерному и
предсказуемому итогу. Держа свернутый холст в левой руке, посетитель
небрежно и вроде бы даже неторопливо выбросил перед собой правую, но не
ударил, а всего лишь взял лицо Константина Ильича в горсть и отодвинул
профессора от себя на расстояние вытянутой руки. Толстые, как сардельки, и
крепкие, как железо, пальцы, подобно когтям хищной птицы, глубоко вонзились
в дряблую старческую кожу. Очки профессора сбились на сторону, открыв
округлившиеся от ужаса и недоумения глаза; Константин Ильич нечленораздельно
замычал в зажимавшую ему рот ладонь, безуспешно пытаясь оторвать ее от лица.
Посетитель помедлил секунду, как игрок в регби, примеривающийся, в
какую сторону послать мяч, а затем с огромной силой толкнул голову
профессора Андронова от себя, совершенно так же, как спортсмен на стадионе
толкает ядро.
Расчет оказался верным, и в конечной точке короткой траектории затылок
профессора вошел в соприкосновение с углом мраморной каминной полки.
Раздался неприятный треск, как будто кто-то уронил на пол страусиное яйцо, и
тело профессора Андронова с глухим шумом упало на пол. По светлому паркету
начало расплываться влажное пятно, цветом напоминавшее вишневый сироп.
Стоявшие на каминной полке антикварные безделушки даже не шелохнулись.
- Умели строить в старину, - одобрительно заметил убийца, брезгливо
вытер ладонь о штанину и, перешагнув через распростертый у камина труп,
неторопливо покинул квартиру, унося под мышкой бесценный этюд, ставший
причиной гибели профессора Андронова.

* * *

Глеб Сиверов остановил машину в тенистом дворе старой, хрущевских
времен, пятиэтажки, обреченной, если верить средствам массовой информации и
правительству Москвы, на снос в течение ближайшего года. Заглушив двигатель,
он повернулся к сидевшей справа от него женщине, которая бог весть почему
выглядела насмерть перепуганной, как будто догадывалась, что будет дальше.
Никаких особенных, из ряда вон выходящих событий им обоим не
предстояло, и бояться этой почтенной даме было ровным счетом нечего - уж
ей-то, во всяком случае, ничто не грозило. Конечно, тащить ее сюда было в
высшей степени непрофессионально, но, с другой стороны, обойтись без нее
Сиверов не мог. Один раз уже обошелся, хватит...
Он преодолел желание поморщиться, потому что сидевшая рядом полная,
некрасивая, безвкусно одетая и еще более безвкусно накрашенная
провинциальная тетка могла принять его гримасу на свой счет и вконец
расклеиться. "Эксперт, - с горечью подумал Слепой, разглядывая свою
пассажирку сквозь темные стекла очков. - Даже два эксперта, один другого
лучше... Ну, а что прикажете делать? Еще один такой фортель, и это будет уже
не работа, а настоящий водевиль".
- Вот что, Вера Григорьевна, - мягко сказал он. - Вы, пожалуйста,