"Андрей Воронин. Могила тамплиера ("Слепой" #35) " - читать интересную книгу автора

Решив отложить серьезный разговор с Геной Быковым до более удобного момента,
Осмоловский принялся методично, один за другим, осматривать ящики с так
называемыми массовыми находками - черепками, бусами и разрозненными костями
домашних животных.
Он осмотрел их все и уже взялся за последний - тот, в котором хранил
блокноты с записями и зарисовками, мелкие инструменты, карандаши, рабочую
документацию, дневник экспедиции, трубку, кисет и прочий мелкий хлам, -
когда заметил, что в комнате уже некоторое время стоит какая-то странная,
нехорошая тишина.
Подняв голову, Юрий Владимирович увидел, что журналистка Антонина
Корсак тактично, напустив на себя приветливо-безразличный, отсутствующий
вид, старательно смотрит в пыльное окошко. А Гена Быков, аспирант кафедры
археологии, стоял у плиты, держа на весу чайник с кипятком, и смотрел на
своего шефа с выражением немого вопроса в округлившихся глазах. Отвечая на
этот вопрос, Осмоловский едва заметно отрицательно покачал головой и с
удвоенной энергией принялся рыться в ящике. У Гены от изумления отвисла
челюсть; постояв так еще секунду, он закрыл рот и осторожно поставил чайник
на плиту. Покосившись на журналистку, которая по-прежнему делала вид, что
вокруг нее ничего особенного не происходит, Гена присоединился к своему шефу
и любимому учителю.
Они искали вместе еще четверть часа, вытряхнув на пол содержимое всех
ящиков, переворошив одежду Осмоловского и сдвинув с мест всю мебель, сколько
ее было в комнате. По истечении названного времени комната была перевернута
вверх дном, но поиски ничего не дали: золотой энклапион исчез, а вместе с
ним исчезли фотоснимки и карандашные зарисовки, на которых он был
запечатлен, и даже сделанное профессором описание находки.
Гена Быков сел прямо на пол и громко, ни к кому конкретно не обращаясь,
произнес в пространство:
- А вот это уже не смешно.
Ему никто не ответил, и это был как раз тот случай, когда молчание
служило знаком полного и безоговорочного согласия.

* * *

После обеда Ирина отправилась по магазинам - ей показалось, что
купальник полинял и выглядит недостаточно шикарно для того, чтобы Глеб мог
ею гордиться. Спорить Сиверов не стал, хотя не преминул заметить, что, с
его, сугубо мужской точки зрения, наилучшим из возможных фасонов купальника
служит его полное отсутствие. А поскольку ему лично купальник безразличен,
то и покупается данный предмет туалета, следовательно, для постороннего
люда, коему лицезрение его супруги без купальника воспрещено под страхом
смертной казни.
Речь получилась чересчур длинной и запутанной, и он вздохнул с
облегчением, сумев более или менее связно проговорить всю эту чепуху до
конца. При этом он и сам, честно говоря, не совсем понял, что, собственно,
хотел сказать, зато Ирина поняла его прекрасно - не столько умом, сколько
женским чутьем, которое безошибочно подсказало, что идти с ней по магазинам
супруг не желает, а желает, наоборот, поваляться в прохладном номере с
газеткой, только не знает, как ей об этом поделикатнее сообщить. Поэтому она
безапелляционно заявила, что такой, с позволения сказать, помощник и