"Андрей Воронин. Могила тамплиера ("Слепой" #35) " - читать интересную книгу автора

пирожки, а после показа сделанного с его подачи сюжета на Центральном
телевидении место раскопок почти неделю подвергалось нашествию толп
любопытствующих горожан и туристов, в том числе и иностранных.
Правда, доктор исторических наук Осмоловский, этот высохший от
бескормицы флибустьер, этот желчный крикливый старикашка, был недоволен.
Во-первых, статью Дубова Юрий Владимирович обозвал безграмотной и
конъюнктурной, а во-вторых, его взбесил набег на раскоп бесцеремонных
столичных телевизионщиков с их кабелями, софитами, камерами и прочей
требухой, не говоря уж о толпах ротозеев. И уважаемый профессор, едва
завидев корреспондента "Экспресса" вблизи места раскопок, швырнул в него
лопатой. К счастью, лопата - это не самый удобный из метательных снарядов,
так что Дубову удалось увернуться. "А как же гласность, профессор?" - кричал
он, выглядывая из-за навеса, под которым девушки-практикантки сортировали
найденные в земле черепки, бусины и прочую дребедень. Осмоловский нагнулся
за булыжником, но его остановил аспирант Гена Быков, с которым
предусмотрительный Дубов успел завязать что-то вроде полуприятельских
отношений и даже пару раз выпил с ним пивка. Так вот, аспирант отобрал у
распоясавшегося доктора исторических наук булыжник и как-то уговорил его не
вносить имя Лехи Дубова в печальный список журналистов, погибших на боевом
посту. "Да уж, венок мученика этому идиоту явно не к лицу", - отчетливо
расслышал Дубов скрипучий голос светила археологической науки. "К тому же он
все равно не отстанет", - резонно добавил Быков, и вопрос был решен: Дубову
разрешили и впредь приходить на раскоп (ха, попробовали бы они запретить!),
но настоятельно просили в дальнейшем не публиковать в печати своих
доморощенных теорий и сомнительных измышлений, не проконсультировавшись
предварительно со специалистом. Таким консультантом, ответственным за связи
с прессой (читай - с Алексеем Дубовым), был тут же, не сходя с места,
назначен Гена Быков, чему журналист был весьма рад, а сам Гена, кажется, не
очень.
С тех пор профессор Дубова практически не замечал, а когда все-таки
снисходил до того, чтобы обратить на него внимание, неизменно адресовался к
Быкову: "Геннадий Олегович, батенька, присматривайте за своим протеже, пока
он не свалился в раскоп!" Со временем эта ставшая традиционной реплика
мало-помалу утратила первоначальное неприязненно-язвительное звучание и
произносилась теперь скорее иронически и где-то даже юмористически, из чего
следовало, что Юрий Владимирович умеет прощать людям допущенные по незнанию
или из-за излишнего рвения ошибки.
Миновав прохладный и мрачноватый каменный тоннель главных ворот,
Алексей Дубов вступил на территорию кремля и знакомой тропинкой двинулся к
месту проведения раскопок. По мере приближения он все отчетливее слышал
какой-то разноголосый гвалт, доносившийся, похоже, как раз оттуда, с
раскопа. "Скандал в благородном семействе", - подумал журналист и ускорил
шаг, про себя на все корки кляня шефа, который с утра отправил его брать
скучное дежурное интервью у одного из заместителей мэра. Из-за этого
дурацкого интервью он явился на раскопки позже обычного и, похоже, пропустил
что-то интересное. Пускай это будет самый обыкновенный скандал или даже
тривиальная бабья склока - неважно. Дубов хорошо помнил время, когда газета,
в которой он работал, называлась "Псковский бульвар". Это потом шеф для
солидности переименовал ее в "Экспресс" и даже слегка изменил ориентацию, но
газета все равно до сих пор отдавала желтизной, и из всех сотрудников