"Дмитрий Воронин. Синее Пламя" - читать интересную книгу автора

книгах, изыскивая витиеватые формулировки. Шенк скосил глаза в сторону
инквизитора. Тот, казалось, дремал... Но стоило прозвучать финальным фразам,
как глаза Барта тут же открылись.
- Благодарю тебя, Адек Бьярг, твои слова услышаны. Теперь ты, женщина,
назови свое имя.
- Ты уже слышал его, старый хрыч, - зло бросила она, оскалив редкие
желтые зубы и вперив в Барта ненавидящий взгляд, столь яростный, что даже
Шенк вздрогнул. Если бы взглядом можно было убить, сейчас и сам Барт, и те,
кто сидел рядом, уже превратились бы в горстки пепла. Но инквизитор даже не
повел бровью, он видывал и не такое. И голос его оставался все таким же
спокойным, скучным и сухим, как пустыня.
- И тем не менее я хочу услышать его еще раз.
- Анитой кличут... кликали, прежде чем ведьмой прилюдно назвали. А
теперь иначе как ведьмой и не зовут.
- Хорошо, Анита, - улыбнувшись самыми краешками выцветших старческих
губ, кивнул Барт. - Что скажешь об обвинениях, что прозвучали здесь?
- Вранье все! От первого слова до последнего! - взвизгнула женщина,
бросая свой убийственный взгляд то на Бьярга, то на смотрителя. Оба
побледнели, на лицах их читался испуг. Поскольку приговорят ведьму или нет,
еще неизвестно, а порчу на них напустить она сумеет и прямо сейчас. Да так,
что мало не покажется. Видать, теперь-то Бьярг и не рад уже, что согласился
свидетельствовать на суде, и предпочел бы забиться в какую-нибудь нору
потемнее да поглубже - да поздно. Порча - она тем и сильна, что ведьме
отнюдь не требуется видеть человека, достаточно лишь его образ перед
мысленным взором держать, пока заклинание произносится.
- Значит, отрицаешь вину свою?
- Отрицаю! - тряхнула она жирными волосами. - Они, подлые, извести меня
хотят. Жила тихо, никому зла не делала, травки собирала, лекарствовала
помаленьку. Это ж как, эдиктами орденскими не запрещено?
- Запиши, что женщина сия, урожденная Анита Фанк, вину свою отрицает.
Писец послушно заскрипел пером. Шенк обратил внимание, что получается
это у писца весьма шустро, видать, поднаторел в делах подобных. Сам он, как
и любой выходец из стен Семинарии, грамоте был обучен, да и не только
орденской, но и Кейтской, и Мингской, и даже Изначальной, которую
преподавали немногим. Но вот искусство писать быстро, да еще и красивым,
легко читаемым почерком, он так и не освоил. Все ж руки темплара куда более
привыкли к мечу, чем к тонкому перу.
Тем временем инквизитор Барт повернулся к Шенку. Его лицо было словно
высечено из камня - него>;:е инквизитору во время суда проявлять эмоции... и
все же он улыбнулся юноше - чуть заметно, одними глазами.
И темплар встал... это был его миг, миг, ради которого его учили
столько лет. Только он мог разобраться, где ложь, а где истина... и от того,
как он справится с этим делом, в известной степени зависело и решение,
которое примет этот суд. Он заметил, как полыхнул испуг в глазах женщины,
увидевшей его алый плащ. В полумраке она не разглядела сразу, что один из
сидящих перед ней людей, явившихся судить ее, - темплар. Шенк, звякая
доспехами, подошел к ведьме, вытянул в ее сторону руку в латной перчатке.
- Властью, данной мне Орденом во имя справедливости, призываю... -
далее последовала короткая фраза на не ведомом никому языке, и его рука
нарисовала в воздухе круг, и кончик пальца оставлял за собой слабо