"Любовь Воронкова. След огненной жизни " - читать интересную книгу автора

ионийцев было свое святилище, которое называлось Панионий. Сюда они
собирались на праздники, чествуя бога Посейдона, которому было посвящено
это место. Сюда же собрались они и на совет после гневной отповеди Кира.
Положение сложилось такое.
Милету уже нечего бояться Кира. Осторовитянам-эллинам, живущим на
ближайших островах, Кир тоже не страшен - у персов тогда еще не было
кораблей.
Но зато над всеми остальными городами эллинских колоний нависла
страшная туча Кирова гнева: война, рабство, казни... Где защита? Кто может
помочь им?
Тогда их речи и помыслы обратились к родине. Родина защитит ионян. И
они решили послать туда своих глашатаев с мольбой о помощи. Но не в Афины,
откуда пришли ионяне, а в Спарту - спартанцы сильнее и опытнее в боях.
Эоляне и фокеяне, эллинские племена, жившие на том же берегу,
присоединились к решению ионян. Испуганные, встревоженные, они поспешно
снарядили послов и отправили их в Спарту. А сами бросились сооружать
защитные стены вокруг своих городов.
Послы торопились. Но на пути лежало море, которое надо было переплыть.
Достигнув берегов Пелопоннеса, они долго пробирались через горы и
болотистые долины, пока, наконец, не ступили в тень мрачного, в снежной
шапке, хребта Тайгета. Изнеженным на своем ласковом побережье ионийцам
здешние края казались суровыми и неприветливыми.
Перед тем как войти в Спарту, послы выбрали оратором фокеянина
Пиферма.
Пиферм красноречив, он сумеет убедить спартанцев выступить против Кира
и защитить их города.
Пиферм надел пурпурный плащ, чтобы спартанцы сразу обратили на него
внимание. И лишь после этого послы вошли в многолюдный город Лаконики -
Спарту.
Пурпурный плащ сделал свое дело. Спартанцы собрались огромной толпой
вокруг прибывших послов. Вышли послушать их и оба лаконских царя.
И вот фокеянин Пиферм, в своем ярком, богатом плаще, выступил вперед и
начал длинную, украшенную всякими цветистыми фразами и сравнениями речь.
Послы, на горе свое, не знали или забыли о суровых нравах спартанцев, у
которых многословие считалось одним из самых больших пороков. Пиферм
говорил и говорил, не чувствуя ни времени, ни настроения окружающих его
молчаливых людей, не видя их насмешливых лиц, не видя их насмешливых лиц,
не слыша их пренебрежительных реплик...
Не видели, не слышали этого и послы. Они, вышедшие из Афин, где высоко
ценилось красноречие, восторгались умением Пиферма говорить так красиво. У
них уже прояснились лица и на душе просветлело - после такой пламенной и
убедительной речи спартанцы не смогут отказать им!
Но когда Пиферм, ловко закруглив последнюю фразу, замолчал, ионийцы
вдруг поняли, что его никто не слушал!
- О чем говорил этот человек? - сказал кто-то из военачальников
спартанцев. - Пока мы дослушали до конца его речь, мы забыли ее начало!
- Мы не знаем, о чем вы просите, - сказали и цари, переглянувшись, -
мы никуда и никому помогать не пойдем.
И ушли с площади. С острыми насмешками, которые, как дротики, летели в
ионийских послов, спартанцы разошлись по домам. Пиферм в своем пурпурном