"Павел Воронков. В отчаянии. Жизнь Франца Кафки" - читать интересную книгу автора

жизни других людей, что, как только они хотят участвовать в ней, они
способны лишь ранить и убивать. "Самое ужасное для меня в этой истории - это
убеждение, что евреи должны убивать, как хищные звери, со страхом, так как
они не животные, а напротив, особенно умные люди, и, тем не менее, они не
могут удержаться, чтобы не набрасываться на вас...".
Без этого хронического антисемитизма творчество Кафки рискует остаться
плохо понятым. Кафка чувствует себя "поставленным вне общества", отброшенным
в замкнутый мир, в котором ему трудно дышать. Немецкий критик Гюнтер Андерс
так характеризовал трагедию Кафки: "Как еврей, он не был полностью своим в
христианском мире. Как индифферентный еврей, - а таким он поначалу был, - он
не был полностью своим среди евреев. Как немецкоязычный, не был полностью
своим среди чехов. Как немецкоязычный еврей, не был полностью своим среди
богемских немцев. Как богемец, не был полностью австрийцем. Как служащий по
страхованию рабочих, не полностью принадлежал к буржуазии. Как бюргерский
сын, не полностью относился к рабочим. Но и в канцелярии он не был целиком,
ибо чувствовал себя писателем. Но и писателем он не был, ибо отдавал все
силы семье". Но он жил в своей семье более чужим, чем самый чужой.
Кафка совсем не восприимчив к поэзии Праги, он ничего не заимствует из
ее традиций и легенд, так как он ненавидит Прагу. Всю свою жизнь он хотел
бежать из нее. Но если он ненавидел Прагу в такой мере, то, безусловно,
прежде всего, потому, что это был город его семьи и его детства.

x x x

Кафка противопоставлял две семейные линии: с одной стороны, семейство
Кафки, отмеченное "силой, здоровьем, хорошим аппетитом, сильным голосом,
даром слова, самодовольством, чувством превосходства над всеми, упорством,
остроумием, знанием людей, определенным благородством"; с другой -
материнская линия семейства Леви, которое он наделяет такими качествами, как
"упорство, чувствительность, чувство справедливости, беспокойство". В
письме, написанном отцу в 1919 году, которое тот, впрочем, так никогда и не
прочитал, он открыто объявляет себя Леви, самое большее, "с некоторой
основой Кафки".
Он стыдился своего высокого роста, из-за которого чувствовал себя не
сильным, а хилым, неуклюжим и смешным. Кафка - это галка, и галка будет
служить эмблемой торгового дома отца. Франц Кафка мог идентифицировать себя
с образом этой черной птицы и всегда ненавидел оба "К" в своей фамилии.
Для Кафки литература - это, прежде всего, та сфера, куда его отцу
доступ закрыт, сфера реванша над отцом, наконец завоеванной независимости.
Жестокость, гнев, несправедливость Германа Кафки в дальнейшем вошли в
литературную историю. Так, наиболее красноречивым случаем стал "балконный"
эпизод: по прихоти, столь присущей маленьким детям, Франц однажды ночью
попросил принести ему пить, "наверняка, не потому что хотел пить, -
объясняет он в "Письме отцу", - а, вероятно, отчасти, чтобы позлить вас, а
отчасти, чтобы развлечься". Отец пришел, вытащил его из кровати, увел в
одной ночной рубашке на деревянный балкон, который выходил во двор, и
оставил его там, заперев за ним дверь. Без конца сыпались угрозы, например:
"Я разорву тебя на части", и они были столь многочисленны, что дети потеряли
им счет: "Ребенок становился ворчливым, невнимательным, непослушным,
постоянно ищущим оправдания. Кафка потерял всякое доверие к себе, он