"Арсений Васильевич Ворожейкин. Под нами Берлин ("Истребители" #4) " - читать интересную книгу автора

летчиков не подведет. Линия строя, красная линия, колышется. Все волнуемся.
Предупреждаю:
- Спокойно! Целиться лучше! Без команды не стрелять!
- Надо подойти поближе, -. советует кто-то.
И снова тишина. Предгрозовая тишина, тяжелая, мучительная, от которой
спирает дыхание.
Нервы напряжены до предела. Вот он, враг, перед тобой. Хочется прошить
его снарядами. Но я сдерживаю себя. Еще рано, можно промахнуться.
Подходим ближе. Уже отчетливо видны и черные кресты на крыльях и желтые
консоли. Подбираюсь в упор и чуть поднимаю красный нос своего "яка".
Перекрестие прицела "накладываю" на мотор "фокке-вульфа". Под желтым пузом
вражеского самолета разглядываю грязные полосы. Очевидно, это выбивает
масло. Расстояние не больше ста метров. Теперь промаха не будет.
- Огонь!..
"Фоккеры" и "мессершмитты", оставив висеть в воздухе два факела, разом,
точно по команде, проваливаются и уходят к земле. Это нам и надо.
"Лапотники", как мы называли "юнкерсов", остались без охраны. Называли мы их
так за то, что у них не убирались колеса, на которых для лучшего обтекания
стояли обтекатели, похожие издали на лапти. И надо сказать, что эти самолеты
мы "любили". "Любили" за то, что они очень хорошо горели. Подойдешь, дашь
очередь - и факел. Приятно видеть, когда враг горит.
И вот эти "лапотники" остались без охраны истребителей. Четверка
Вахлаева успешно громит левую группу, а мы, тройка, - правую. Только
передний отряд вражеских бомбардировщиков пока еще не потревожен. А ведь
истребители противника могут опомниться и сообразить, что их атаковали всего
семь самолетов.
Создались условия полного разгрома "юнкерсов". Нельзя упускать ни одной
секунды. В бою уметь без промедления использовать благоприятные возможности
не менее важно, чем создать их. Решительность и быстрота - это сейчас
главное. Вот уже какая-то четверка "фоккеров" карабкается к нам. Пара
Вахлаева ловко спускает ее вниз. Все мы заняты. А кому-то нужно обязательно
напасть на передний отряд. Как бы сейчас пригодился Априданидзе! И в этот
самый напряженный и решающий момент боя слышу голос Кустова:
- Иду на переднюю!
Как вовремя!
Настигнутые красноносыми истребителями, бомбардировщики заметались и в
беспорядке сбросили бомбы на свои войска, рассыпались, потеряв строй.
За какие-нибудь две-три минуты все уже было кончено.
Пока мы разгоняли "юнкерсов", истребители противника пришли в себя и
стали подтягиваться. Но это не беспокоит. Неприятно, что горючее у нас на
исходе. Передаю, чтобы все заканчивали бой и пристраивались ко мне.
Собралось шесть самолетов. Нет Кустова! Вызываю по радио. Не отвечает.
Настроение сразу упало.
Делать нечего. Летим к себе. С десяток вражеских истребителей на
некотором расстоянии провожают нас, как почетный эскорт, но атаковать не
решаются. Очевидно, наш внезапный сокрушительный удар и необычная окраска
внушили уважительное к нам отношение.
Шестеркой, без Игоря Кустова, возвратились домой. Победа омрачена. Все
в напряженном ожидании смотрим в сторону Киева. У летчиков есть на это свое
чутье, выработанное в совместных полетах. Никто не видел, куда девался