"Арсений Васильевич Ворожейкин. Последние атаки " - читать интересную книгу автора

из-за твоей расхлябанности попали под удар. Было четыре истребителя
противника. Они нас почти одновременно атаковали, а вы ничего не видели!
- Черт побери! - Летчик растерянно-виновато глядит на нас. - Да,
нехорошо получилось. Грешен. Ну что ж, накажите...
Лазарев по характеру боец. Неуравновешенный, но храбрый, опытный боец.
За смелость, за веселый нрав его в полку любили. Правда, часто и ругали за
вольности, но прощали. А это уже не дело. Врагу такое послабление только на
руку. Как же наказать Сергея, чтобы он навсегда почувствовал ответственность
не только за себя, но и за товарищей? Обыкновенное взыскание согласно
уставу - выговор, арест - мало помогут. И тут у капитана Воронина блеснула
оригинальная мысль.
- И придется наказать!
- Ну что ж, - ответил Лазарев, уже бравируя готовностью принять любое
наказание, - Раз заслужил - пожалте!
- Отстраняю вас от полетов.
Лазарев остановился и растерянно заморгал белесыми ресницами. Лицо
побледнело.
- Как это, отстраняете от полетов? - сказал он сдавленным голосом,
словно навалилось на него что-то тяжелое, - За что? Выходит, не доверяете!
- Вам понятен смысл моих слов?
- Понятен, да не очень. Как это - не летать!
- Идите домой и подумайте. А через неделю поговорим,
К концу ноября на полпути от Житомира к Киеву враг был остановлен. Полк
Василяки после четырех с половиной месяцев непрерывных боев выводился на
переформирование. Па фронте это считалось отдыхом. Правда, предстояло немало
потрудиться: получить новые самолеты, освоить их, и бывалым летчикам ввести
в боевой строй более молодых, прибывших после окончания военных школ.
Летчики находились в комнате отдыха. Андрей Картошкин, краснощекий и
очень энергичный крепыш, вскочил с пар:
- Сколько же можно учиться?
Кустов, готовивший его себе ведомым, пояснил:
- Пойми, Андрей, это полезно! Мы с тобой успеем хорошо слетаться. А это
в бою - половина дела!
- .Но я уже больше полугода на фронте, учился в запасном полку - и ни
одного боевого вылета. - Он вынимает из кармана письмо своей матери из
Рязанской области и подает Игорю: - Вот почитайте, что пишет!
Евдокия Михайловна в письме спрашивала сына о боевых делах, журила, что
он ничего не пишет.
- А что я ей напишу? - с упреком спрашивает Картошкин. - О том, что ем
напрасно фронтовой хлеб и бью баклуши?
До чего же наивны рассуждения молодых! Воронин, лежа па нарах, подумал
о том, что и они, "старики", были когда-то такими же. Вспомнил Халхин-Гол,
1939 год. Тогда они, едва оперившиеся "пилотяги", тоже не знали, куда девать
свою смелость. Казалось, стоит лишь взлететь - и враги в ужасе разбегутся
кто куда.
И вот первый воздушный бой. Шестерка истребителей в засаде. День
ожидают, когда появятся японцы, два, три... А противника нет. Естественно,
нервничают: не проглядеть бы. И вдруг наблюдатели тревожно кричат: "Летят!"
Девять японских истребителей уже подходят к аэродрому. Наши летчики
сразу запустили моторы и пошли на взлет. Однако подняться в воздух успели