"Встреча с судьбой" - читать интересную книгу автора (Коул Кресли)

Глава 1

Наши дни

Гробница инкуби, джунгли Гватемалы

Третий день состязания за талисман

Приз – четыре жертвенных головных убора майя достоинством в семь очков каждый

– Преследуете меня, мистер Макрив? – обратилась к оборотню Марикета Долгожданная, не поворачивая головы.

В темном коридоре, ведущем в погребальную камеру, Бауэн Макрив молча шел за ней. Она чувствовала, что он смотрит на нее, как чувствовала это на Ассамблее состязания за талисман три ночи назад.

– Ничего подобного, ведьма. – Как этот шотландский говор может звучать столь угрожающе? – Я преследую лишь то, что хочу поймать.

Мари обернулась, чтобы выразить свое сомнение, хотя знала, что он не увидит ее лица, скрытого под капюшоном алого плаща, который носила всегда. Но в свете фонаря, что висел у нее на плече, смогла разглядеть его лицо и, воспользовавшись прикрытием, невольно залюбовалась им и вздохнула.

Мужчины-оборотни славились своей красотой, и те из них, кого она встречала в жизни, вполне соответствовали этому представлению, но ее преследователь, кроме всего прочего, был умопомрачительно сексуален.

У него были прямые черные волосы, спускавшиеся до ворота дорогой рубашки. Его высокая фигура, довольно часто последние дни занимавшая ее мысли, превосходила шесть футов. И хотя коридор был достаточно широким для прохода двух людей обычной комплекции, он со своими могучими плечами и мускулистым телосложением заполнял собой практически все пространство.

Особого внимания заслуживали его глаза, имевшие цвет густого теплого янтаря с каким-то зловещим отблеском, который ей так нравился.

Правда, она сама тоже не выглядела овечкой.

– Рассчитываешь на свой куш? – справился он насмешливо.

При всей своей сексуальности он был, к сожалению, известен своей ненавистью к ведьмам.

– Вы мне надоели, – сказала она без лукавства.

У нее не было времени влюбляться в бесцеремонных воинов-оборотней, ведь она хотела стать первой из рода ведьм, кто выиграет состязание, эту бессмертную охоту.

Пожав плечами, Мари продолжила путь в следующую погребальную камеру. Десятую по счету, которую вместе с другими участниками поисков обследовала за те несколько часов, что они находились в глубоком лабиринте гробницы майя.

Вероятно, Мари огорошила его своей резкостью. Он даже не сразу пришел в себя и замедлил ход. В отдающем эхом пространстве раздавались лишь его тяжелые шаги, которые он больше не считал нужным приглушать. Их обоюдное молчание делало эту и без того мрачную атмосферу угнетающей.

– Кто поднял камень, перекрывающий вход в гробницу? – спросил он, наконец, сокращая расстояние между ними.

– Трое эльфов-лучников и парочка демонов.

Лучники, двое мужчин и одна женщина, отличались смертоносной меткостью и молниеносной реакцией, а демоны гнева обладали невероятной силищей, уступая лишь физической мощи воинов-оборотней. Но даже для них сдвинуть с места огромный камень, перекрывающий вход в гробницу, оказалось почти невыполнимой задачей.

От землетрясений пирамидальная конструкция слегка сместилась и частично накрыла запирающий камень, добавив ему тонны веса. Чтобы открыть гробницу, понадобились немалые коллективные усилия – два демона приподняли камень, а лучники подсунули под него огромный валун.

– И после таких титанических усилий они просто так позволили тебе войти?

Мари остановилась и взглянула на него:

– А что они должны были сделать, мистер Макрив? Они не только позволили ей войти, но и предложили вместе работать, поскольку призов было четыре. Кейд, один из демонов, даже помог ей спуститься на глубину двенадцати футов, в первое подземелье. Потом они разделились, чтобы приступить к обследованию лабиринта гробницы, поклявшись Законом, что сообщат остальным, если повезет с находкой.

Губы Макрива изогнулись в кривой усмешке.

– Я точно знаю, что сделал бы.

– А я точно знаю, как отплатила бы.

Он как будто удивился, что она его не боится. Но Мари не так-то просто было запугать, она боялась лишь высоты и непомерно больших насекомых. Кроме того, она хорошо представляла себе, чего можно ждать от порочных участников состязания, рыщущих по миру в поисках призов.

Беспощадная жестокость состязаний и послужила причиной, по которой «Дом ведьм» послал туда именно Мари, хотя ей исполнилось всего двадцать три года, отчим домом для нее был сомнительный ковен Нового Орлеана, и она еще не обрела бессмертия.

Мари не брезговала мошенничеством и в отличие от большинства ведьм с легкостью применяла свои злые чары против тех, кто того заслуживал, если, конечно, ее неустойчивая магическая сила ей это позволяла.

Макрив приблизился к ней почти вплотную, пугая ее своей мощной фигурой. Он был почти на целый фут выше ее и в сотни раз сильнее, но Мари не отступила.

– Берегись, маленькая ведьма, если не хочешь разозлить такого, как я.

Главным призом состязаний был ключ Трейна, который позволял своему обладателю вернуться в прошлое, причем не один раз, а дважды. Ради такого талисмана Макрив мог, конечно, спокойно убрать ее с дороги. Так что она должна была убедить его в том, что это ему не по силам.

– Тебе тоже не следует меня сердить, – сообщила она ровным голосом и внимательно посмотрела на него. – А то вдруг мне взбредет в голову превратить твою кровь в кислоту, – продолжила она, хотя прекрасно знала, что угроза была ложной.

– Я наслышан о твоей силе. – Он прищурился. – Странно, однако, что ты не открыла гробницу щелчком пальцев.

Да, конечно, она могла бы поднять запирающий камень и таким способом, если бы сконцентрировалась, и ей не мешал нависающий козырек. Или если бы подверглась смертельной опасности.

К несчастью, ее сила основывалась на адреналине, поэтому зависела от эмоционального состояния и в обычном состоянии была неуправляемой. Но в момент всплеска эмоций ее колдовская сила становилась безграничной.

– Думаешь, я должна использовать свою магию для того, чтобы открывать гробницы? – презрительно спросила Мари, выступив в роли «Госпожи Блефа». – Это все равно, что позвать тебя поднять перышко.

Он окинул ее с ног до головы оценивающим взглядом. Казалось, прошел целый час, прежде чем он тронулся с места.

Мари с облегчением вздохнула. Если бы кто-нибудь в Законе узнал, насколько она уязвима, ее судьба была бы предрешена. Ведь каждое проявление ее колдовской силы заканчивалось взрывом.

Как объяснила ее наставница Элиана: «У лошадей сильные ноги, но они не могут стать прима-балеринами».

Изо дня в день опытная Элиана учила Мари управлять разрушительной природой ее чар, потому что верила, что только тонкая магия способна вызвать страх у их врагов. Ведь «Дом ведьм» зарабатывал на страхе и подпитывался этим.

Наконец коридор закончился высокой широкой стеной, сплошь покрытой резьбой с изображениями дьявольских лиц и животных. Мари подняла фонарь повыше, и рельеф словно ожил в игре света и тени. Очевидно, эти изображения должны были охранять узкий вход в тоннель, расположенный у самого пола. Он был похож на разинутую пасть с торчащими вниз клыками.

Мари подала знак оборотню, и он подошел к ней.

– Ну что, «возраст прежде красоты», мистер Макрив, только как вы тут протиснетесь? – Окинув его еще раз оценивающим взглядом, Мари сделала жест в сторону маленького входа, не превышавшего трех квадратных футов.

Он задумался:

– Только люди зовут меня мистер Макрив. Мари пожала плечами:

– Я не человек. – Ее мать была лесной феей, а покойный отец – волшебником с сомнительной репутацией. Так что Мари была феей-ведьмой, или «вейшебницей», как шутили ее подруги. – Уж не хочешь ли, чтобы я называла тебя Бауэн или Бау для краткости?

– Бауэн зовут меня мои друзья, а ты к ним не относишься.

«Какая дура…»

– Не важно. У меня найдется для тебя уйма других, более подходящих имен. Большинство из них оканчиваются на «ак».

Он и ухом не повел.

– Полезай в тоннель первая.

– А тебе не кажется, что мне не очень удобно ползти перед тобой на карачках? Кроме того, тебе в отличие от меня не нужен фонарь, чтобы видеть в темноте, и если пойдешь передо мной, то сможешь оторваться и найти приз первым.

– Мне не нравится, когда что-то или кто-то торчит за моей спиной. – Скрестив руки на груди, он прислонился плечом к ощерившемуся изображению на стене. Она никогда не видела, как оборотень принимает образ, но слышала от свидетелей такого превращения, что в этом случае вервулф становится страшнее любого чудища – реального или вымышленного. – К тому же твой плащ, – продолжал он, – не позволит мне увидеть ничего такого, что может смущать тебя.

– Издеваешься? Я чертовски хорошенькая, чтоб ты знал…

– Тогда зачем скрываться под плащом?

– Я не скрываюсь. – На самом деле скрывалась. – Просто люблю ходить в плаще. – Вообще-то, если честно, ненавидела.

Еще до ее рождения было предсказано, что она станет Долгожданной, самой могущественной ведьмой, рожденной в «Доме ведьм» за многие века. Но четыре года назад ей предрекли, что один из мужчин Закона назовет ее «своей». И будет искать способ посадить ее под замок и охранять с такой свирепостью, с какой не справится никакая магия. В результате «Дом» лишится ее колдовской силы.

И с тех пор, выходя из дома, она надевала плащ. Немудрено, что с полноценной жизнью и свиданиями в последние годы ей пришлось проститься.

Красный цвет плаща она выбрала потому, что в душе была бунтаркой, а для пущей важности напускала на себя еще и гламур, изменявший ее внешний облик, тембр голоса и запах.

Перед мужчиной вроде Макрива она предстанет брюнеткой с голубыми глазами, в то время как на самом деле рыжая, а глаза у нее серые. Потом он даже не вспомнит ни ее облик, ни фигуру, ни длину волос. Гламур стал для Мари второй натурой, она его даже не замечала.

Но даже с этими предосторожностями холостых мужчин из Закона ей следовало избегать. Однако на Ассамблее состязания – настоящем пире слухов – Мари от кого-то слышала, что у Макрива уже когда-то, примерно два века назад, была суженая, но он ее потерял.

Мари очень сочувствовала ему. Все существование оборотня было нацелено на поиск пары. За свою длинную бессмертную жизнь он получал один-единственный шанс обрести счастье.

Увидев, что оборотень даже не пошевелился, она пробормотала:

– Ладно, пусть будет «красота прежде возраста». Пойду первая.

Отстегнув ремень лампы, Мари заползла в нору. Тоннель оказался довольно тесным, но времени на переосмысление своего решения не было, поскольку оборотень втиснулся следом. Покорно вздохнув, Мари подняла фонарь, чтобы осветить дорогу.

Камень был прохладным и влажным, так что наличие плаща радовало, пока она не наступила коленом на край. Натянувшиеся тесемки на шее резко дернули ее голову вниз.

Потом, когда история повторилась, она на ходу перекинула полы за спину. Ну вот. Так лучше. Пятью секундами позже:

– Мистер Макрив, вы наступили мне на плащ. Отпустите…

И прежде чем она успела среагировать, просунувшаяся между ее коленей рука развязала завязки плаща на ее шее. С округлившимися от шока глазами Мари уронила фонарь, чтобы вцепиться в плащ, но он выдернул его из ее рук.

– Отдай!

– Твой плащ мешает двигаться тебе и мне.

Мари стиснула зубы, стараясь не терять самообладания.

– Если бы ты пошел первым…

– Уже не пошел. Если он тебе так нужен, почему ты не можешь забрать его у меня с помощью магии?

Неужели он понял, что ее магия не действует постоянно? И заподозрил ее в слабости?

– На самом деле ты не хочешь, чтобы я это сделала.

– Нет, просто ты не хочешь вернуть свой плащ. Давай, маленькая ведьма, забери его у меня.

На самом деле Мари гораздо лучше чувствовала себя в элегантной одежде. Это была часть образа и в то же время защита. Когда она поняла, что не получит плащ обратно, ей стало не по себе. Внезапно она осознала, как коротки ее походные шорты и как высоко задрался топ, почти приоткрыв отметину в нижней части спины.

– Оставь плащ себе, – наконец холодно сказала Мари, овладев собой. И хотя знала, что он таращит на нее глаза, усилием воли заставила себя сдвинуться с места. – В один прекрасный день он будет стоить кучу денег.

Спустя несколько мгновений оборотень заметил: – Не переживай так, ведьма. На мой взгляд, ты выглядишь вполне прилично. Разве что немного худосочна. Но не слишком.

Для описания ее задницы можно использовать самые разные определения, только такое, как «худосочная», вряд ли подходит. «Он нарочно это говорит и специально трется о тебя, чтобы заставить нервничать. Однако тот факт, что ты об этом догадываешься, не снижает эффективности его усилий».

– Тощая, Макрив? Странно, но я то же самое слышала о вас.

Он издал невнятный смешок.

– Вряд ли. Ты слишком молода, чтобы знать что-либо о мужчинах-оборотнях. Нежные маленькие ушки и все такое.

Как раз слышала. И последние два дня гадала, в какой мере эти слухи можно отнести к нему.

Какой же длины этот проклятый тоннель?..

– Замри, подруга, – проскрипел его голос, и она ощутила на своем бедре его ладонь. – У тебя в волосах скорпион.

– Убери руку, Макрив! Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Внимательно разглядывая каждый дюйм тоннеля, я не могла не заметить скорпиона.

Когда она попыталась двинуться дальше, он сжал ее ногу, вдавив когтистый палец в кожу внутренней поверхности бедра. Испытав неожиданное мимолетное удовольствие, Мари с трудом подавила вдруг охватившую ее дрожь.

И только ощутив легкое прикосновение к волосам, снова обрела способность мыслить.

– Как, по-твоему, я могу поверить в скорпиона? Как он мог очутиться в этом тоннеле, да еще забраться мне в волосы? Может, еще что приплетешь? Руку мумии, например? Удивительно, что не прибегнул к классическому тарантулу.

Выстрелив между ее ног, его рука вновь скользнула по передней части ее тела и швырнула что-то вперед. Что-то массивное. Мари приподняла фонарь…

Вид скорпиона величиной с ладонь заставил ее резко попятиться назад… и крепко прижаться к Макриву. Весьма неловкая поза с мужчиной, тем более оборотнем.

Он замер и окаменел. Над ее плечами застыли его поднятые руки, а за ее спиной напружинилась мышцами рельефная грудь.

Ягодицами она чувствовала его эрекцию. «Значит, слухи о мужчинах-оборотнях – правда, – подумала Мари, хмелея. – Экспонат А привлекает внимание».

– Двигай вперед, – скомандовал он сиплым голосом, дыша ей прямо в ухо.

– Не могу. Застряла тут между скорпионом и твердым местом.

Мари прикусила губу, сожалея, что никто из подруг не слышал, как она это сказала.

Оборотень немного отодвинулся назад.

– Я прихлопнул его, – сообщил он. – Можешь ползти дальше, только не прикасайся к нему.

– А тебе не все равно?

Оставшись без его тепла, Мари ощутила холод и нахмурилась.

– Не все равно. От укуса станешь вялой. А я как-никак тащусь сзади, если не забыла.

– Будто это можно забыть. – И добавила, осознав сухость его слов: – Послушай, оборотень, разве ты не должен впиться в свою добычу зубами или, на худой конец, поиграть с ней? Хочешь, я припрячу для тебя скорпиончика?

– Я мог бы вернуть его туда, где нашел, ведьма.

– А я могла бы превратить тебя в жабу. Которая, наверное, взорвалась бы.

Без предупреждения он дотронулся пальцем до маленькой черной татуировки на ее спине:

– Что это за знак?

Мари невольно ахнула, и не столько от неожиданности, сколько от своей рефлекторной реакции. Ей захотелось выгнуть под его рукой спину, и она не понимала почему.

– Может, хватит лапать меня? – огрызнулась она.

– Не знаю. Лучше скажи, что этот знак означает. Мари представления не имела. Он был у нее, сколько она себя помнила. Единственное, что ей было известно, так это то, что ее мать вписывала эти загадочные письмена во все свои письма. Во всяком случае, до тех пор, пока не бросила Мари в Новом Орлеане, чтобы отправиться в друидский учебный отпуск длиной в две сотни лет…

В нетерпеливом ожидании ответа он постучал по ее татуировке.

– Это означает «напилась и продулась», а теперь убери руки, если не хочешь превратиться в рептилию.

Когда впереди замаячил выход, Мари поползла к нему с удвоенной энергией и довольно быстро выбралась наружу. Но не успела она сделать и трех шагов, как он схватил ее за руку и резко повернул к себе.

Бесцеремонно уставившись, перекинул через плечо ее длинные волосы и, сам того не сознавая, стал поглаживать рукой прядь ее волос.

– Зачем скрывать такое лицо под капюшоном? – пробормотал он, изучая ее, склонив голову набок. – Не вижу никаких изъянов. Но ты похожа на фею. И имя у тебя соответствующее.

– Как можно устоять перед такими комплиментами? Насчет имени он угадал. Имена фей в своем большинстве начинались на «Мари» или «Кари».

Она многозначительно скосила глаза на его руку, держащую прядь ее волос. Он тотчас отдернул ее, будто обжегся, и посмотрел на нее сердито, словно она провинилась:

– Ты сейчас колдуешь, да?

Он нагнулся, чтобы обнюхать ее.

– Вовсе нет. Поверь, ты бы знал.

– Точно, колдуешь – продолжал он, словно не слышал. Выражение его лица с каждым мгновением делалось все суровее. – Для чего, собственно, и появилась на свет.

По какой-то причине она не боялась его. Но была взволнованна. Вероятно, он заметил что-то в ее глазах, и это пришлось ему не по вкусу, потому что он резко отвернулся.

Пока оборотень смотрел по сторонам, Мари беззастенчиво разглядывала его, убеждаясь в его невероятной сексуальности.

Все бессмертные «замораживались» на пике своей силы. Но Макрив, похоже, достиг своего расцвета позже других и выглядел старше большинства особей мужского пола в Законе. На вид ему можно было дать лет тридцать пять. И этот возраст ему чертовски шел.

Одевался он добротно, но несколько вульгарно. На его шее, на коротком кожаном шнурке висел небольшой старинный медальон. За поясом торчал внушительный охотничий нож. Индиана Джонс выглядел бы рядом с ним смазливым мальчиком с рекламного плаката. На боку у Макрива болтался кнут. Вероятно, на случай встречи с вампиром, который тоже участвовал в состязании. Как и большинство демонов, вампиры обладали способностью к телепортации, что делало их практически непобедимыми.

В ту ночь на Ассамблее Макрив подрался с вампиром. Никогда Мари не видела ничего подобного. Как он был хорош, как двигался. Драке помешала валькирия, но Мари могла бы наблюдать часами за тем, как сражался Макрив.

Заметив, что тело Макрива напружинилось, она проследила за его взглядом. Там, у дальней стены, стоял саркофаг – первый увиденный ею в реальности. Внутри мог находиться головной убор!

Они оба бросились вперед, столкнувшись у самого саркофага.

С рычанием он схватил ее за руки, чтобы отшвырнуть в сторону, и уже впился глазами в гробницу, но вдруг ошеломленно замер и нахмурился. Глядя ей прямо в глаза, ослабил хватку.

– Играешь со мной?

Его ладони заскользили вниз по ее рукам и замерли на ее бедрах.

Она сделала судорожный выдох.

– С чего ты взял, что я колдую?

Она чувствовала прилив адреналина, но не могла его сконцентрировать. Особенно сейчас, когда даже через шорты ощущала… тепло его грубых ладоней.

– Сто восемьдесят лет я не прикасался к женщинам. – Он придвинулся к ней. – Даже не смотрел на них, а теперь вот не могу оторвать рук от какой-то ведьмы, – прохрипел он ей в ухо. – И думаю, что просто умру, если немедленно не поцелую. – Тут его лицо исказила маска гнева, и он отшатнулся. – Конечно, это колдовство.

Макрив хотел поцеловать ее? Но почему? Ведь все это время он был верен своей погибшей подруге. Эта мысль согревала Мари, хотя где-то позванивал тонкий колокольчик тревоги.

А что, если она и впрямь наколдовала? Элиана как-то сказала ей, чтобы проявляла осторожность в своих желаниях. Когда Мари кивнула, Элиана добавила: «Нет, в самом деле. Будь осторожна. Мы не знаем возможностей твоей колдовской силы. Многие ведьмы способны осуществлять свои желания одной силой мысли».

Неужели Мари так страстно хотела поцеловать Бауэна Макрива, что околдовала его? Когда же он приподнял ее на саркофаг и раздвинул своими бедрами ее ноги, Мари только укрепилась в этой мысли.

– Ты, как я понимаю, – она сглотнула, – решил проверить, что из этого получится.

Его лицо отражало внутреннюю борьбу.

– Перестань, Марикета. – Он так произнес ее имя, что она не на шутку разволновалась. Он уперся руками в саркофаг по обе стороны от ее бедер и сжал пальцы в кулаки, так что темные когти впились в твердь камня. – Можешь ли ты не знать, почему я участвую в этом состязании? Я снова ищу ее и хочу победить.

Он хотел вернуть подругу. Конечно. Он хотел с помощью ключа Трейна вернуться в прошлое и предотвратить ее смерть. Как ни странно, но Мари испытывала неприязнь к женщине, возбудившей в этом воине такую многолетнюю преданность.

– Я не… То есть я ничего такого не делаю, чтобы повлиять на тебя, – прошептала Мари, но она, конечно, реагировала на его запах, на его завораживающий взгляд, на его крепкое тело, и это опровергало ее слова.

Его аура действовала на нее и мешала думать. Это было не просто мужское тепло или чувственность, а откровенная животная сексуальность, которая не могла не волновать.

О боги, она хотела, чтобы он поцеловал ее. Хотела всем своим существом и внушала ему это. «Пожелай меня с такой же силой, с какой я желаю тебя… Пожелай так, как не желал никого на свете».

Обняв ее, оборотень внимательно оглядел ее. Пока она смотрела на него, околдованная, янтарь его глаз обратился в синий ледяной блеск. Как будто он силился распознать в ней что-то, но не нашел то, что искал, и тогда его рука, обнимавшая ее, задрожала.

– Будь ты проклята, ведьма, я не хочу другую.

А Мари вдруг поняла две вещи: он так сильно хотел поцеловать ее, что она больше никогда не будет прежней. А он возненавидит себя за это и будет вечно ее презирать.