"Зоя Ивановна Воскресенская. Сердце матери " - читать интересную книгу автора

рядами покачивался железный прут, и к нему прикованы цепи от наручников.
Люди двигались по дороге, как серые тени, едва отличимые от пыльного
тракта.
Аня и Саша, сцепившись за руки, в молчании следили за этой процессией,
пока она не скрылась в лощине.
- Страшно как, когда живых людей железными цепями сковывают! - Аня не
сдерживала слез.
Карпей вытер ладонью вспотевший лоб, надел картуз.
- Я, девочка, видел виды и пострашней...
Он присел на корму, вынул из кармана берестяную табакерку.
- Не забыть мне одного утра. Осенью это было. Шел я на охоту, шел по
этой самой Владимирке и уж хотел в лес своротить, вижу - вдали пыль
клубится. Партию ведут. Пригляделся - нет, не арестанты. Больно мелкий
народ. Подождал, пока ближе подойдут. Гляжу - глазам не верю. Детей гонют,
ведут, как взрослых арестантов, строем. Только что без кандалов... На
каждом шинель надета и полы за пояс подсучены, чтобы по земле не волоклись.
Идут босиком, а через плечо у каждого сапоги, за ушки связанные, висят. Все
детишки по восемь - десять лет. Самому старшенькому не боле четырнадцати,
как тебе, Сашенька...
Карпей затянулся козьей ножкой. Ветер подхватил синее облачко дыма.
- Какие глаза на меня глянули, сердце сковали. Большие, черные,
по-младенчески открытые, ни слезинки в них, а мука страшная. Впереди
махонький идет, вот такой... - Карпей показал рукой чуть повыше кормы. -
Ему бы на коленях у мамки сидеть, в бирюльки играть, а он шинель пудовую на
плечах тащит... Поглядел на меня круглыми черными глазами - только дитё так
в душу заглянуть может. "Что за ребятишки?" - спрашиваю солдата, а у самого
от ужаса зубы лязгают. "Жиденят ведем, - отвечает солдат. - По царскому
указу в Сибирь гоним, да уж не знаю, сколько до места доведем. Почитай,
половину вдоль дороги закопали. Хлипкий народ. Маета с ними". Сообразил я
тогда, что это еврейских детей на царскую службу гонют. Двадцать пять лет
полагалось им солдатчины отбыть. "Позволь, - говорю, - служивый, хлеб мой
им отдать". - "Не порядок это", - буркнул солдат и погнал их вперед. Я
старшенькому успел краюху сунуть... Солдаты идут и следят, чтобы ровными
рядами по уставу шли, чтобы с ноги не сбивались. Для порядка мертвых из
списка чиркают, для порядка несколько душ на место приведут. Вот какой он,
царский порядок! - гневно закончил Карпей.
- За что это их? - спросил тихо Саша побледневшими губами.
- По царскому указу. По царскому порядку.
- Подлость это, - прошептала Аня, вытирая слезы.
Дети попрощались с Карпеем. Шли молча, оба потрясенные. Саша
остановился, оглянулся на Владимирку.
- Ты права! Подлость это... Низость... Ненавижу царя!
Пришли домой.
Пятилетний Митя еще с крыльца увидел сестру и брата и кинулся им
навстречу. Схватил туесок с малиной, взвизгнул от радости.
Саша поднял братишку на руки, заглянул в его блестящие черные глаза,
такие радостные и счастливые, доверчивые глаза ребенка, которого все любят
и ласкают. Прижал к себе и осторожно опустил на землю.
Вечером Саша, Аня и Володя сидели на крылечке, смотрели на тусклые
огоньки деревни, за которой проходила Владимирка. Саша поведал Володе о