"Валерий Вотрин. Гермес" - читать интересную книгу автора

- Теперь, - проговорил он ласково, - я буду проводить свою политику.
Ведь у меня есть своя политика, Исида, и планы свои тоже есть. Непери, ты
тоже помни об этом.
- Страшное дело! - восхитился Банокка. - Он ведь их всех перебьет!
- Не забудь, - предупредил Ховен Сутеха, - что Адонис тоже входит в
Буле, хотя никогда и не появляется.
- Не беспокойся, Монту.
- Как бы он не прислал ангела с огненным мечом, - произнес Пиль.
- Бойся, Осирис! - заорал победно Сутех, вздевая руки.
Мало-помалу все начали расходиться и исчезать, и первым исчез Малларме,
превратившись в птицу.
- Ты не очень-то, - сказал Мес Сутеху. - Не сильно радуйся.
Тот, восторженный, обнял его.
- Я этого тебе не забуду, герр Мес, - взволнованно проговорил он.
- Ладно, ладно.
Над горами уже занималось утро. Горные пики были черны и остры, как
исполинские черные ножи, вытащенные из ножен. Зарево вставало над замком, а
по небу, красные, словно подсвеченные снизу пожаром, неслись тяжкие алые
тучи.


x x x

После важного, но чересчур короткого Буле дни снова потекли спокойно.
Иной раз он даже забывал, что недавно было что-то, и снова семь Архонтов у
Земли. Равным образом он не чувствовал, что многое пошло на изменение. Зато
он по-прежнему беспричинно испытывал муки тревоги, а потому знал: в мире все
остается неизменным. Как было уже сказано, он не любил прошлого, как не
любил и будущего: оно и впредь сулило ему неприятные сюрпризы.
Теперь он редко бывал в своей резиденции. Частые визиты в миры,
населенные людьми, продиктованные веленьями его Ремесла, быстро вернули его
к воспоминаниям о временах давно прошедших, когда боги жили среди смертных,
любя и карая. Но они были боги и тем были хороши, ибо у человека был шанс
попасть в герои при жизни и быть вознесенным на Вершину. Лестно для
человека, когда он знает, что боги живут не где-нибудь в поднебесье или,
того хуже, не живут, но обещают когда-нибудь прийти, дабы воздать или
покарать, а здесь, рядом, быть может, в соседней хижине или вон в той пещере
на склоне горы. Он часто размышлял на подобные темы. Вспоминая самую
ненавистную книгу, в очередной раз поражался идиотски-простому, такому чисто
человеческому определению: "Я есмь сущий". Проблема не в самом боге - ему
нет дела до людских определений его естества, он сказал и забыл. Проблема в
несовершенном и бедном языке, которым они пытаются или даже осмеливаются
определять. И тогда Мес усмехался, пожимая плечами, - он не отказывал людям
в известной смелости.
Была глубокая ночь, когда Мес прибыл на Вихрящиеся Миры, в свой дворец.
Ветер гудел в верхушках лесных деревьев. Он посмотрел наверх - открылась
бездна, звезд полна. Вошел в свои покои и не успел даже принять душ и
переодеться, как кадуцей позвал его.
- Что, опять? - недовольно спросил Мес.
"Да", сказал лавровый жезл. "Да".