"Валерий Вотрин. Человек бредущий [F]" - читать интересную книгу автора

Роща, как мельком успел заметить Каскет, не была необитаемой. Когда они
с бинфэном с шумом проносились между прямых и белых древесных стволов, ломая
и приминая кустарник, по сторонам мелькали некие плохо различимые фигуры в
зеленых колпаках. По-видимому, это были альрауны. В одном месте такая фигура
с белой бородой и с топором в руке восхищенно заулюлюкала им вслед, и
радостно захрюкали ей в тон головы бинфэна.
Роща вплотную примыкала к каменистому боку горы, поднимавшейся вверх,
словно ступени гигантской лестницы. Каскет с ходу запрыгнул на первые
исполинские валуны и быстро начал взбираться вверх. Но и бинфэн не отставал.
Он проявил чудеса прыти и ловкости - видимо, был сильно голоден. Так они
некоторое время молча, с сопением, карабкались вверх, пока, наконец, Каскет
не заметил немного в стороне от себя вход в пещеру, возле которого толпились
какие-то карлики в оранжево-бурых плащах. При его приближении карлики резво
скрылись в недрах горы, а вход закрыла большая бронзовая дверь с четырьмя
наклепанными сверху железными полосами. Каскет не раздумывая налег на эту
дверь плечом, и она утробно скрипнула. Бинфэн уже был где-то рядом:
слышалось его шумное хрюканье. Каскет налег сильнее. За дверью завозились, и
чей-то голос сипло прокричал:
- Эй! Ты сейчас нам дверь выломаешь! Полегче налегай, дурило! Каскет с
руганью пнул дверь, вызвав тем самым обильный поток ответной ругани, и,
путаясь в собственном изодранном плаще, начал карабкаться на почти отвесную
стену возле пещеры. Ему удалось залезть на скальный козырек, нависающий над
бронзовой дверью. Здесь Каскет устроился и с любопытством стал ждать
появления бинфэна. Тот себя ждать не заставил. Он тяжело дышал, отдувался и
оглядывал окрестности двумя парами налитых кровью глазок. Каскет, сидя на
козырьке, с помощью специальных упражнений привел в порядок свое дыхание и
крикнул бинфэну: - Наверх посмотри. Что, слопал? А ты постучись вот в эту
дверь. Или не открывают?
Бинфэн с радостным хрюканьем устремился к двери, одним ударом вышиб ее
и скрылся в недрах горы. Из темного лаза послышались громкие и горестные
вопли. Каскет с удовольствием прислушался к ним, еще немного передохнул и
полез дальше вверх.
Когда он достиг вершины этой горы, его глазам представился грандиозный
пейзаж громадного хребта, частью которого, как оказалось, и была гора. Вид
был - точно на плоском белом чертеже, потонувшем в прозрачном мареве
облаков, что особенно подчеркивало чисто геометрические пропорции
открывшегося пейзажа: четкие треугольники пиков, устремляющиеся вверх;
округлая бесконечность туманных бездонных пропастей; трапеции пиков
поменьше, которым будто не хватило сил дорасти до своих громадных братьев,
сравняться с недосягаемыми треугольниками; многогранники горных цепей,
закидывающих сети своих скал далеко в сердце мирных зеленых долин. И надо
всем этим ровным и сверкающим кругом - символом вечной бесконечности -
висело холодное горное солнце.
Вершина горы была плоской и каменистой, только в дальнем ее углу, на
маленьком клочке земли росла старая ель, у корней которой журчал
пробивающийся между камней слабый ручеек. Под этой елью толстый старик по
имени Лаплас лепил из влажной земли глиняного голема. Когда на вершине
показался Каскет, утомленный, исцарапанный и в изодранном плаще, Лаплас уже
заканчивал свой труд.
- Собственно, я уже заканчиваю свой труд, - сказал он подошедшему