"Валерий Вотрин. Безоар" - читать интересную книгу автора

И впрямь, оно было без лишних слов чудовищно. Еще издалека его черный
иззубренный контур выглядел зловеще, точно замок людоеда. Вблизи вид
здания был не менее тягостен. Темно-красный кирпич, из которого были
сложены его стены, словно впитал всю кровь, пролитую здесь в течение
долгих лет. Небольшие слепые оконца были забраны толстыми решетками.
Длинное угрюмое строение распределительного холодильника, прилегающее к
разделочным цехам, заканчивалось высокой башней, торчащей, словно труба
крематория. Еще за воротами начинало пахнуть. В жару этот запах был
особенно невыносим - пахло кровью и содержимым кишок. Комбинат пах зверем,
как однажды Мурин определил это для себя. Он обернулся, чтобы оценить
реакцию консультанта, и увидел, что тот, вполне удовлетворенный,
записывает что-то в свой блокнот.
- Что там за надпись? - спросил он у Мурина, показывая куда-то вверх.
Мурин посмотрел туда и увидел, что над воротами действительно красуется
какая-то надпись. Буквы были ржавые, почти не различимые. "Слава труду!"
- было написано на воротах.
- "Каждому свое", - с любезным видом прочел ему Мурин. Яррет покосился на
него и отчего-то взглянул на часы.
- Тепло, - произнес он.
Было не то слово. Они будто стояли под раскаленной металлической крышей,
от которой исходил монотонный жар. Казалось, нет такой тени, где можно
спрятаться. По спине скатывались струйки горячего пота, от которых
хотелось ежиться. Особенно же жарко было смотреть на консультанта. Яррет в
какую-то неуловимую секунду весь взмок, точно выкупался, откуда-то
повторно был извлечен клетчатый платок, и им консультант безуспешно
пытался спастись от влаги, обильно извергаемой его собственным телом.
Блокнот в его руках тоже стал волглым и неопрятным, словно его постирали.
Одна лишь Лариса не принимала общего участия в жаре. На нее смотреть было
прохладно. В своем простом белом платье она была словно дуновенье легкого
ветерка. Она подступила к Яррету, взяла его за руку, повела к воротам.
Мурин двинулся за ними. Он изнемогал. Даже кратковременного пребывания под
солнцем хватало, чтобы макушку напекало до появления желтых кругов в
глазах.
Все вместе прошли они в ворота и остановились, потому что вдруг стало
очень холодно.
Они попали во двор мясокомбината.
Двор был узок и затенен. Глубоким извилистым ущельем врезался он в массив
мясокомбината. Он был открыт, но высокие старые корпуса нависали над ним и
не давали проникнуть сюда ни единому лучику солнца. Снаружи была жара, а
здесь было студено: работали мощные холодильники, двери всех были
раскрыты, рядом стояли машины, в машины грузили мороженые туши, они
стукались друг о друга с мерзлым звуком. Было темно и пробирало до костей,
как в очереди за утренним хлебом.
Налево, окаймленные проволочной сеткой и отмеченные дорожками из навоза и
всякой пачкоти, зияли ворота, ведущие к загонам. Загоны, однако, почти
всегда пустовали, особенно сейчас: летом скот забивали сразу же и сразу же
развозили мясо по заказчикам. Мимо загонов, мимо больших стойл скот гнали
на бойню, благо забойный цех находился в том же самом здании.
Повсюду был мусор. Мусора было горы. Их надо было обходить, ступая на
цыпочках, чтобы не испачкать туфли. Где-то тут был и давешний баран -