"Валерий Вотрин. Алконост" - читать интересную книгу автора

работу, она возьми и загорись. И что? - спросил Бабанов. Дом сгорел вместе с
гаражом, сказал доктор. Они опять помолчали. Завтра с утра ко мне в клинику,
сказал доктор. Попытаюсь что-нибудь сделать. Стоить будет соответственно. И
не говорите о ней никому.
Сразу после проведенной операции Бабанов увез птицу к себе на дачу.
Звонки Аллы преследовали его до самой двери, однако он так и не ответил. Уже
на третий день можно было снимать бинты, и они с доктором удивленным
молчанием встретили полнейшее отсутствие послеоперационных рубцов. Ей бы
потренироваться, сказал доктор. Успеет еще, сказал Бабанов. Они пили чай на
веранде. Птица сидела поодаль, на перилах, так крепко вцепившись в них
своими огромными когтями, что перила, казалось, начнут крошиться под таким
напором. Сами-то нормально? - спросил доктор. А то Индия эта... сами знаете.
Чего только оттуда не привозят. Да нет, нормально, ответил Бабанов. Птицу
вот... Да-да, вздохнул доктор, поднимаясь. Ну, до послезавтра. Я провожу,
сказал Бабанов и тоже поднялся.
Но с доктором они так больше и не увиделись. Потому что на следующее
утро, выйдя на веранду, Бабанов не обнаружил птицу на привычном ее месте, на
перилах. Походив вокруг дома, он услышал сверху шорох и увидел, что она,
точно гигантский петух, сидит на крыше. Упадешь, сказал он ей. Но она и не
думала падать, и он понял, что сегодня она улетит. Не улетай! - сказал он
вдруг. Надежда есть. Она есть всегда. И увидел, что внезапно взгляд ее
смягчился, в нем появился проблеск ласковости. Ласково смотрела она сверху
на Бабанова, и он вдруг почувствовал, что его отпустило какое-то бремя. Он
смутился. Он ожидал, что именно теперь алконост пересилит в ней сирина, и
она, наконец, запоет свою чудную завораживающую песнь. Однако выяснилось,
что этот всепрощающий взгляд сверху значил для него значительно больше.
Хорошо, сказал он. Лети. Только когда вздумаешь возвращаться, не садись в
Индии. Они там опять тебя изловят и поволокут на базар. В следующий раз
прилетай к нам. Прилетай алконостом.
Весь день он ждал ее отлета. И только под вечер, когда он был в доме,
он услышал сильный шум крыльев. Он вышел посмотреть. Птицы не было. Он
позвонил Алле и услышал ее взволнованный голос. Все закончилось, сказал он
ей. Все стало хорошо. Возвращайся ко мне, пожалуйста.
Но оставался еще взбудораженный и настырный Либуш. И когда этот
настойчивый человек все-таки вызнал адрес Бабанова и нагрянул к нему домой
вместе со своим товарищем-фоторепортером, было уже воскресенье, Алла гостила
у какой-то своей подруги, и Бабанов был дома один. Он открыл дверь, и
возбужденный Либуш ворвался к нему, оглушив его неумеренными эмоциями и
расспросами. Товарищ-фоторепортер не отставал от него, оглядывая каждый
закоулок зорким глазом фотографического Пинкертона, и они в унисон
повторяли: ну где твоя птица? Где она? И Бабанов сказал, будто вспомнив: а,
птица! - и повел их по комнатам, взвинченных близкой удачей, распаренных,
пока не открыл дверь. Они стояли и смотрели на птицу, а птица смотрела на
них. Большой зеленый попугай, сидя на жердочке в клетке с громадным
металлическим куполом, насмешливо рассматривал их одним глазом.