"Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов. Прощание на берегу" - читать интересную книгу автора

Им навстречу спускалась процессия. Под пение скрипок и валторн, под рокот
барабанов шли загорелые юноши и девушки в венках из белых и красных цветов.
- Что это? - спросил Платонов, отходя к обочине дороги. - Не в честь ли
моего приезда?
- Нет, - серьезно сказал Михаил. - Это в честь очередного выпуска
бальнеологического техникума. Сегодня будет большое гуляние. Состязания в
плавании и стрельбе из лука, ну и так далее. А теперь нам наверх.
Они поднялись по крутой лестнице, вырубленной в скале, и вышли на улицу
Сокровищ Моря.
- Вот наш дом, - сказал Михаил и показал на небольшой коттедж, крытый
разноцветной черепицей, с верандой, оплетенной виноградом.
Прежде чем войти в садовую калитку, Платонов оглянулся. Внизу лежало
огромное море - синее и прекрасное, на горизонте слитое в вечном объятии с
голубизной неба.
И снова он сказал себе, что не ошибся, приехав сюда. Комната ему
понравилась. В открытое окно заглядывали ветки черешни, лился тонкий запах
цветов из сада.
- Спасибо, Михаил, - сказал Платонов, поставив чемоданы в угол, - Этот
стол слишком хорош и хрупок для меня, нет ли другого, попроще? Мне, видишь
ли, придется немного повозиться с химическими реактивами.
- Хорошо, я поставлю другой. - Михаил помолчал, ожидая, что Платонов
разовьет свою мысль о занятиях, но дядюшка не выказывал такого намерения, и
тогда Михаил предложил: - Пойдемте, освежимся под душем.
В летней душевой, устроенной в углу сада, он с невольным любопытством
посматривал на мускулистое тело Платонова - с любопытством гериатра,
специалиста по старикам. Нет, больше сорока этому странному дядюшке не дашь
никак. Правда, внешность бывает обманчивой. Сделать бы ему анализ крови да
просветить сердце-Платонов фыркал под прохладной струёй, бил себя ладонями
по груди и плечам. На груди у него, среди рыжеватой растительности, розовели
старые, давно затянувшиеся шрамы. И на спине, поперек лопаток, тянулся
широкий шрам с зубчатыми краями. Михаил вдруг смутно припомнил: мать
когда-то рассказывала, что дядя Георгий был летчиком во время войны.
- У вас в городе, - сказал Платонов, - наверное, сильно изнашивается
обувь, да?
- Обувь? - переспросил Михаил. - Да, изнашивается, конечно. А что?
Платонов не ответил. Он пофыркал еще немного и принялся крепко
растираться мохнатым полотенцем.
- Это память о фашистах, - сказал он, похлопав себя по груди. -
Пулеметная очередь. Впрочем, ему пришлось хуже. Ох, и давно это было - за
добрых двадцать лет до твоего рождения... У тебя есть семья?
- Да. Сын, как всегда, на море, А жена скоро придет с работы и накормит
нас обедом. Может, хотите пока перекусить?
- Нет, я не голоден. И давай-ка, Михаил, договоримся сразу:
мой приезд ничего не должен изменить в вашем домашнем укладе. Я не хочу
стеснять вас.
- Вы нисколько нас не стесните. Наоборот, я очень рад, что...
- Ну-ну, - Платонов поднял руку ладонью кверху. - Эмоции - вещь зыбкая,
не будем их касаться.
Они вышли из душевой в сад и направились к дому.
Хлопнула садовая калитка, раздался быстрый топот ног, из-за цветочной