"Владимир Возовиков. Четырнадцатый костер" - читать интересную книгу автора

без трубных голосов косуль и оленей, болота, поляны и вырубки - без
глухариной песни, черные лесные ночи - без совиного хохота и заячьего плача.
Никогда истинный охотник не оскорбит имени своего неурочным выстрелом, не
унизится до легкого убийства едва оперившихся хлопунцов или звериного
молодняка, не заявится с собакой в лес, где подрастают зайчата, из прихоти
или озорства не поднимет ружья на дятла или иволгу.
Ради права своего на выстрел в пору открытой охоты он не только платит
рубли, которые целиком отдаются делу возрождения дикой природы, - он
собственными руками готовит корма для животных, строит гнездовья, спасает
зверей и птиц от беды, когда в леса и степи приходят пожары, наводнения и
браконьеры. Чем больше настоящих охотников на нашей земле, тем
многочисленнее армия часовых и бескорыстных работников природы. Лишь тот
хозяин в своем доме, кто в поте лица умножает хозяйство и бережет его от
грабителей и транжиров. В охотничьем деле право на выстрел только тогда
истинное право, когда настойчивыми трудами вызвана необходимость выстрела по
дичи. Природа не терпит перенаселенности, и там, где перенаселенность
возникает, стрелять надо...
В тот день у нас - у десяти участников охоты - было право на один
выстрел. Не так уж и мало, если это выстрел по самому могучему зверю русских
лесов. Мы по знали, кому выпадет счастливый номер - да и выпадет ли он
кому-нибудь?! - но всем поровну принадлежали волнения ожидания, тайного
созерцания лесной жизни, потревоженной загонщиками, торопливо уходящей в
глубины леса от крикливой цепочки людей. И удивительно было в обыкновенных
охотничьих угодьях в течение десяти минут загона увидеть столько промысловых
животных, сколько в ином заповеднике не увидишь и за день скитаний.
Мы уже знали, что из этого крупного военно-охотничьего хозяйства,
лежащего на слиянии Нерли и Медведицы с Волгой, ежегодно сотни зверей и птиц
расселяются по другим районам страны, и все же одно дело - слышать, другое -
воочию убедиться, сколь плотно здесь лесное население. Костер дикой жизни,
когда-то угасавший, вновь ярко заполыхал, раздутый усилиями человека. Далеко
разносятся его угольки, и если там, куда падают они, сумеют уберечь теплинки
жизни, новые костры ее заполыхают во всю силу. В природе ничто не
разгорается так быстро, как пламя жизни.
Сегодня законы государства охраняют природу так же, как охраняют они
ценности, созданные трудом человека. Однако законы могущественны лишь там,
где на страже их поставлены люди, которых в зеленую мастерскую приводит не
каприз судьбы, а любовь к родному краю, ведь егерская служба меньше всего
тешит устремления корысти и честолюбия.
В то утро, перед выходом на облаву, инструктировал нас сам Михаил
Борисович, начальник хозяйства. Большой, косая сажень в плечах, одетый в
защитного цвета меховую куртку, он кажется великаном - под стать здешним
богатырским лесам. Лицо бронзового цвета, отмеченное следом немецкой пули,
кажется суровым, а глаза - два лесных ключа: душу видно. Но и твою душу они
тоже видят. Хорошо встретить такого человека в лесной глухомани, если ты
пришел с добрыми намерениями и не надо прятать от него ни снасти, ни
собственных глаз.
Тридцать с лишним лет Михаил Борисович служит русской природе. Еще
раньше послужил он ей на солдатском поприще, защищая от врага, которого и
сравнить-то нельзя со стихийными бедствиями. На войне, на краю жизни и
смерти, человек острее чувствует земные привязанности, собственное