"Владимир Возовиков. Тайфун" - читать интересную книгу автора

Дагаев снова остановился, и Воронов почти налетел на него. Несколько минут
разведчики стояли молча, плотной группой, слушая странный живой шорох
падающего снега; казалось, бесчисленное множество уродливых существ толчется
вокруг на мягких тоненьких лапках. Дагаев ждал ветра, и ветер дунул - вроде
бы со всех сторон сразу, смешал, закружил белую тьму, однако теперь в
разрывах ее по временам проглядывала справа черная стена лесистого склона и,
хотя с трудом, различался снег под ногами.
- Брегвадзе, дайте шнур! - распорядился Дагаев. Двадцатиметровый шнур
соединил пояса всех пятерых.
- Як караси на кукане, - пошутил Нехай. - Колы попадемо в уху, так усей
громадой - гарный улов буде.
Никто не отозвался, даже Воронов промолчал, обескураженный крайней
мерой предосторожности. Дагаев снова двинулся вперед, ориентируясь по гулу
близких кедров, но постепенно их гул растворился в свисте и завывании пурги.
Он понял, что группа вышла в точку, где горный склон отгибается к югу,
отсюда следовало держать ближе к середине долины, к ручью, по которому
теперь во избежание лишнего риска он решил выйти на место сбора...
Остановился он, лишь когда убедился, что с ручьем они разминулись. Поднес к
лицу руку с компасом. Бледная зеленоватая стрелка, качнувшись, задрожала,
указывая север, и Дагаев чертыхнулся про себя: оказывается, группа изрядно
сбилась с рассчитанного им направления, а вот когда сбилась - на последних
шагах или сразу, как дохнула пурга, - лейтенант сказать не мог... Или врет
компас?..
Дагаев вырос в городе, по, солдатский сын и внук, он еще с детства
наслышался, что человек, потерявший ориентиры в лесу, пустыне или метельной
степи, может часами кружить на малом пятачке, уверенный в том, что идет
прямехонько к цели. За его плечами стоял опыт военного училища и двухлетний
опыт войскового разведчика, однако никогда еще Дагаеву не случалось терять
ориентиры, разуверяться и таком простеньком и надежном помощнике, как
обыкновенный компас. В какую бы сторону он теперь ни поворачивался,
казалось - это и есть нужное направление.
В каждом человеке живут страхи детства. Забытые, спрятанные наслоениями
времени, они поразительно живучи и, едва наступает их минута, вскипают,
словно черный гейзер над сонным зеркалом родникового озерца. Дагаеву вдруг
показалось, будто он, маленький, проснулся среди ночи в просторной комнате,
не узнавая ее, потому что на месте окна - глухая стена, у которой затаилось
что-то черное и угловатое, а там, где на стене висел старый ковер с именной
дедовской шашкой, светится мутный огромный глаз и колышется черная длинная
тень в углу, - может быть, тот, кто неслышно прокрался в спящую квартиру,
все сдвинул, переставил по-своему, даже стены, и теперь затаился, ждет, но
чего он ждет, жуткий, безмолвный гость? Хочется крикнуть - позвать большого
всемогущего отца, а язык немеет. Лежишь среди невероятной тишины, пугаясь
громкого торопливого стука в груди, пока другая, неведомая сила не вернет
окружающий мир к привычному порядку и мутный огромный глаз станет окном,
угловатая чернота у стены - книжным шкафом, черная длинная тень -
приоткрытой дверью, и тогда, уже совсем проснувшийся, вскакиваешь,
стремительно бежишь в эту дверь, ныряешь под тонкое одеяло, прижимаешься к
горячему отцовскому плечу, сильнее которого нет на свете.
Но где оно, то плечо? И где они, обжитые стены, - пусть бы сдвинутые,
изломанные лабиринтом, пусть даже не стены, а неуютные промороженные скалы