"Владимир Возовиков. Тайфун" - читать интересную книгу автора

казнят, но впредь, Воронов, вам - паука... - Он бросил на середину круга
брикет синтетического топлива, поднес к нему спичку, и маленькое жаркое
пламя озарило снежный грот. - Подсушите перчатки...
Лес гудел так же мощно, но в гул его поминутно врывались волны
свистящего шипения, словно гигантские змеи гонялись друг за другом по
вершинам деревьев, - ветер дул порывами, и это значило, что сила урагана
скоро начнет иссякать. Качалось пламя, завораживая, усыпляя усталые глаза,
будто горный дух плясал в нем - то проглянет сосредоточенное лицо Амурко, то
майор сердито поведет густой бровью, то засмеется Мария, кружась в
призрачном белом хороводе: "Беспечные снежинки, мы весело кружим..."
Закружила она Григория Дагаева, похоже, всерьез и надолго... "Мне пока
нечего ответить..." Тогда в нем закипела мужская гордость: вежливо тронул
козырек фуражки, сухо попрощался, повернулся круто, как на плацу, готовый
уйти, а за спиной - тихий грудной смех и тягуче ласковый голосок: "Да
погоди... какой обидчивый и нетерпеливый!.. Мне пока нечего сказать..." И
улыбка в быстром, убегающем взгляде, почти нежная и такая многообещающая...
Снова были думы о ней, ожидания встреч, надежды и даже бессонница... И
тяжелая, унижающая ревность, когда опять повстречались с тем же Сережкой
Лобовым. Слушает его, поощрительно смеется, сияет быстрыми глазами, и лишь
короткий, скользящий взгляд на Дагаева да небрежный кивок, будто
малознакомому, неинтересному человеку. "Все!" - сказал он себе, а через три
дня после работы будто случайно появился на ее дороге - и вся решимость
растаяла, как дым на ветру. "Что-то вас не видно! Я уж скучаю. Приходите в
кино..." Он пришел в кино и смотрел на нее издалека, потому что была она с
компанией сокурсников" и так увлеклась разговором, что не заметила Дагаева.
После он бранил себя: наверное, следовало самому подойти, но как подойдешь,
если ни единого взгляда в твою сторону?.. А потом этот морячок на танцах.
Похоже, давний ее знакомый...
В тот вечер Сережка Лобов сказал ему с насмешливым сочувствием:
"Пожалей ты себя, парень. Нельзя страдать так откровенно - не ценят они
этого. Неужто не видишь, что тебя держат на всякий случай. Так сказать,
неприкасаемый запас. А ты уйди вон хоть к той темноглазой брюнеточке - весь
вечер за тобой следит!"
Дагаев ушел домой и по дороге снова сказал себе: "Все! Хватит, - и
ревниво подумал: - Пойдет ли кто-нибудь провожать Марию?.."
Она как будто нарочно встретилась ему утром. Не обращая внимания на его
хмурое лицо, спросила, сожалеюще улыбаясь: "Что же вы ушли так рано? Хотела
на белый танец пригласить вас..."
Дагаев вдруг подумал о том, что со своей любовью, к Марии похож на
машиниста, который знает, что едет в тупик, а остановиться не может. Есть
что-то сильнее человека - на то и жизнь, чтобы до конца черпать в ней
радости и огорчения.
Дагаев не хотел терять надежду, вспоминая многообещающее "пока". Он не
поверил Лобову, не мог и мысли допустить, будто Мария расчетливо держит его
"на поводке", про. запас. Появится у нее сердечный дружок - даст знать...
- Ох, братцы, не завидую тем, кто в море, - вздохнул Денисов,
прислушиваясь к порывам ветра. - На суше и то не по себе. Как бы эта "Мария"
не натворила беды в поселках. А то прямо с учений бросят нас ликвидировать
последствия.
Дагаев встрепенулся. Короткий отдых вернул силы, боль в руке и пояснице