"Владимир Возовиков. Тайфун" - читать интересную книгу автора

Нет, Гриша, граница есть граница. При всех средствах наблюдения, оповещения
и прочем столкновение с врагом лицом к лицу тут совсем не исключено. Матерый
нарушитель нашим парням попался, напролом шел. Старший наряда, ефрейтор,
принял его вначале за охотника, заплутавшего в горах. Окликнул, как
положено, а тот - из пистолета на голос... И ранил парня. Не сильно ранил,
но все равно солдат уж не вояка. А ночка - глаз коли, да еще с дождичком. Ты
сам знаешь, какие у нас тут ночки в конце осени выпадают... Ефрейтор
командует Иванушкину: преследуй, постарайся взять живым, а я доложу на
заставу, да и перевязку как-нибудь сам сделаю... Вот они, брат, наши
девятнадцатилетние солдаты, на мальчишество которых мы частенько сетуем.
Словом, остался мой Иванушкин один на один с матерым нарушителем в
ночных горах. Не буду писать, о чем передумал я, когда узнал ситуацию, - сам
командир, поймешь. Не стану и поиск наш описывать. Шел он не один час, дождь
следы смыл. Только утром нашли мы Иванушкина. Сидит на камне под колючей
бояркой, мокрый, оборванный, в одной легкой тужурке - шинель и плащ он
сбросил, чтоб не мешали. Осунулся, посинел, руки на автомате закостенели.
Встал. "Товарищ капитан, нарушитель государственной границы, оказавший
вооруженное сопротивление, задержан. На заставу идти отказывается..." Только
тогда увидел: лежит в ямке человек в брезентовом ватнике, рожу отвернул, не
шевельнется, будто не слышит...
Я ведь не сентиментальный человек, ты знаешь, а тут едва удержался,
чтоб не расцеловать моего парня. Не столько тому обрадовался, что нарушителя
задержал - от нас он все равно не ушел бы. Сам Иванушкин уцелел и выдержал
такое испытание - вот что мне дороже всего показалось. Выходит, плоховато
знал своего пограничника... И еще одну старую-старую истину заново уяснил
для себя: в настоящем бою, конечно, и сила и ловкость нужны, но всего
заглавнее - дух и стойкость..."


* * *

Зимний закат скор. Еще желто-красное солнце, нежданно проглянувшее в
тучах словно для того, чтобы попрощаться с землей, цепляется за неровную,
почерневшую гряду на западе, а в воздухе уже разлит сумрак, даже блеск
снегов притушен и угрюм, чувствуешь - ночь где-то рядом, вокруг тебя, она
выползает из тени мелколесья, смотрит из горных ущелий, ждет близкой минуты,
чтобы разом затопить округу, даже небо на глазах тяжелеет, становится
ниже...
Показалось, серый сугроб шевельнулся там, где колонный путь терялся у
противоположного края долины, и, только глянув в бинокль, Дагаев опознал
вездеходную боевую машину. Волнение от близости боя погнало по телу жаркую
волну, словно разгорался потаенный костерок в груди. В тот же самый момент
Дагаев отметил неудобство собственной позиции. Группа сможет атаковать
неприятельскую колонну лишь на входе в горно-лесистое дефиле, над которым
расположились разведчики, а это невыгодно и крайне опасно. Ударить по
голове - тогда идущим в хвосте боевым машинам и разворачиваться для боя не
надо: они прямо с дороги, с ходу, откроют такой огонь, что камни и снег
начнут гореть, головы не поднимешь. А потом легко отбуксируют подбитую
технику назад в долину. По хвосту бить еще хуже - основная масса машин
проскочит вперед. Вот если бы пропустить всю колонну в дефиле, ударить по