"Катерина Врублевская. Дело о старинном портрете (Аполлинария Авилова-3) " - читать интересную книгу автора

чем-то другом?
Больше к Елизавете Павловне я не ездила, устала от помещиков-сутяг и
прочих искателей легкой наживы.
Был хмурый весенний вечер. Я гостила у отца и пила чай из любимой
чашки. Вера подкладывала мне ватрушки, а Настенька, подперев подбородок
ладошкой, слушала наши разговоры. В печи-голландке потрескивали дрова, и все
та же лампа под ярко-оранжевым абажуром освещала теплым светом гостиную.
- От Андрея не было писем? - вдруг спросил отец.
Я удивилась. Лазарь Петрович никогда не говорил на эту тему. А я не
посвящала его в свои переживания.
- Herr, papa, давно не пишет, уже полгода. Раньше письма чуть ли не
каждую неделю приходили.
- А ты ему писала?
- Я отвечала на все его письма. Ответила и на последнее, потом написала
еще несколько и стала ждать. Не понимаю, что с ним могло случиться. Может,
он решил вернуться и стыдится этого решения?
- Подожди, может, еще и напишет. Почта задерживается или адрес
перепутали. Бывает...
У нас был случай в институте, - вступила в разговор Настя. - Пепиньерка
Синичкина ждала полгода писем из дома, а они все не шли. Потом ей целую
пачку принесли. Оказалось, ее maman адрес перепутала, и письма приходили
совершенно другому человеку, какой-то старушке. А той скучно было, вот она
открывала чужие письма и читала.
- И каким же образом к твоей Синичкиной вернулись письма? - спросил
Лазарь Петрович.
- Старушка усовестилась и принесла их почтмейстеру. Так раскрытыми их
Синичкиной и передали. Уж она плакала!
- От чего же?
- Как от чего? От радости. Всегда от радости плачут, - ответила Настя.
Мы рассмеялись. Реплика девушки позволила мне собраться с мыслями.
- Не скажу, что с нетерпением жду его писем... - с деланным равнодушием
произнесла я, но отец тут же уловил изменения в моем настроении.
Ведь на самом деле все было немного не таю в последнем письме к Андрею
я сообщила, что намереваюсь приехать в Париж по делам. Сроков не указала, да
и не было у меня в Париже никаких дел, кроме как повидать его. Я
беспокоилась о Протасове и чувствовала, что буду нужна ему. В Париже никому
нет дела до того, что он мещанин, а я дворянка, и за нами не будут следить
любопытные кумушки, подобные Елизавете Павловне.
- Ты что-то задумала, Полина. - Лазарь Петрович укоризненно посмотрел
на меня и сделал паузу, словно находился в зале суда перед присяжными
заседателями. - Может, поделишься с нами? Не чужие ведь люди.
От отца ничего невозможно скрыть. Он знает меня лучше, чем самого себя.
- Да, задумала, - призналась я. - Papa, я хочу поехать в Париж.
Надеюсь, ты не осудишь меня.
- Ой, в Париж! - воскликнула Настя. - Как я хочу в Париж!
- Сначала закончи институт, а там видно будет, - ответила я.
- Следует ли понимать, что это каким-то образом связано с Протасовым? -
мягко спросил Лазарь Петрович.
- Не буду лукавить, и с ним тоже, - кивнула я. - Но не только. Мне
скучно здесь: дом обставлять надоело, да и без Андрея Серапионовича это