"Виктор Вучетич. Мой друг Сибирцев " - читать интересную книгу автора

расселись на лавке. Сам дед, похожий на замшелую корягу, хлопотал у печки,
гремя заслонкой. Жилин был, видимо, знаком с ним, потому что чувствовал себя
свободно. Разоблачившись до нательной рубахи, он лишился было своей
звероватости, кабы не эта разбойничья борода. Михеев еще в пути заметил
Сибирцеву, что под этой бородой Жилин прячет страшные шрамы, оставшиеся
после бесед со штабс-капитаном Черепановым. Приглядываясь к Жилину, Сибирцев
начинал чувствовать к нему теплое чувство приязни.
Михеев вышел во двор проверить, как разместились хлопцы, позаботился об
охране и вернулся с Сотниковым. После морозной бессонной ночи, долгой дороги
тот держался молодцом.
Дед Игнат вынул из-за печки бутылку прозрачного самогона, выпил по
стопке с Жилиным, остальные отказались. Просто закусили жестковатым темным
мясом, похрустели луковицей. Сибирцев, спросив разрешения у деда, затянулся
самокруткой, но закашлялся и погасил ее. Наконец, побросав на пол полушубки,
они растянулись, широко зевая и испытывая при этом невыразимое блаженство.
Спали недолго. Открыв глаза, Сибирцев увидел в окошке яркое солнце.
Бубнили о чем-то старик с Жилиным, сидящие у стола. Негромкий, монотонный
разговор сперва не привлек внимания Сибирцева, потом стали различаться
отдельные слова, и он прислушался. Сообразил, что речь шла о банде. В начале
зимы налетела она на Гремячинскую, перестреляла активистов. Надругались, а
после покидали в прорубь привезенных с собою молоденьких девушек - не то
учительниц, не то еще кого, перепороли на площади баб, взятых по какому-то
списку, и ускакали. А командовал ими, говорили, такой чернявый, с усами.
Красивый собой. Вроде бы из колчаковских - в английском сукне и с плеткой.
- Это он, сказывали, придумал, чтоб пороть, значит, не мужиков, а баб
ихних. Мужика, мол, выдрать - что толку? Портки надел да и забыл. А вот бабу
его - другое дело. Особо когда на людях, да с шутками-прибаутками... Энто
дело, - неторопливо рассказывал старик, - мужик век помнить будет. И страх
иметь. А ему страх нужен - чернявому-то тому. Нынче ить мужик страх
позабывать стал... Есть, однако, которые и того чернявого приголубить
согласны. Тут-то, в Петровском, таких, пожалуй, не сыщешь, а там, подале,
есть, есть... Да и как ноне не бояться?..
Услышав короткий вздох, Сибирцев повернул голову и встретился глазами с
Михеевым. Видно, и он уже проснулся и слушал дедов рассказ. Сибирцев
медленно, словно во сне, перевалился на бок и услышал легкий шепот Михеева:
- Молодец Жилин. Растрясет он нам старика. Мы-то ему чужое начальство,
кабы после худо не пришлось. А Жилин тут свой.
Между тем беседа текла. Заговорили о недавних убийствах на Баргузине.
Дед вспомнил села, где орудовал тот чернявый, избы палил, обижал старателей.
В общем, картина понемногу прояснялась.
Громко зевнул Михеев, прервав тягучий говор, сел и стал тереть
заспанные глаза, растолкал Сибирцева и Сотникова. Дед снова завозился у
печки, вытаскивая чугунок с пареным, принес из сеней мелких грибков,
засоленных в смородинном листе и каких-то пахучих травах, налил всем по
стопке. После сна, мол, большая польза. На этот раз не отказались, составили
компанию, пошутили маленько, нахваливая дедову закуску.
Дед вскоре ушел на двор по своим делам, и Михеев сразу стал серьезным.
Жилин помалкивал, вылавливая ложкой хрустящий гриб из миски, слушал
разговор. Чувствовалось, что и он что-то знает, но пока обдумывает.
Переглянувшись с Михеевым, Сибирцев достал потертую карту уезда и неожиданно