"Б.П.Вышеславцев. Русский национальный характер." - читать интересную книгу автора

Yuri Kanchukov 2:5017/10.17 28 Mar 99 17:03:00

Об особенностях родимого российского менталитета/мышления
на основе анализа былин и сказок.


Вышеславцев Б.П.

РУССКИЙ HАЦИОHАЛЬHЫЙ ХАРАКТЕР

<Фрагменты доклада, прочитанного автором в ноябре 1923 г.
в Риме на конференции, организованной Институтом Восточной Европы (Италия).>

"Hужно сказать, что область подсознательного в душе русского чело-
века занимает исключительное место. Он чаще всего не знает, чего он хо-
чет, куда его тянет, отчего ему грустно или весело.
Умеем ли вообще хотеть? Да, у нас бывают мгновенные и
непреодолимые желания, и в нас *[всех] есть жажда жизни, есть Эрос, но мы
не можем определить направление хотения. Любимец русской сказки Ивануш-
ка-Дурачок, долго лежавший на печи, ни с того ни с сего вдруг вскакивает
и кричит: "Эх вы, тетери, отпирайте двери, хочу идти туда, сам не знаю
куда!"
Hо как проникнуть туда, в бессознательное нашего духа? Фрейд
думает, что оно раскрывается в снах. Сны суть наши подсознательные уст-
ремления. Во сне мы видим то, чего боимся, и то, чего мы жаждем. В этом
отношении сны не обманывают: они развертывают художественные символы
скрытых сил нашей души.
Чтобы понять душу народа, надо, следовательно, проникнуть в его
сны. Hо сны народа ─ это его эпос, его сказки, его поэзия... Многих
возмущала пошлость и безнравственность сказки. Hо сны бывают разные:
прозаические, низменные, отвратительные, и ─ возвышенные, божественные.
Сны, как и сказки народа, не выбирают самого красивого и благородного,
как это делают стихи поэта; они, напротив, неумолимо правдивы даже в
своем цинизме.
Русская сказка показывает нам ясно, чего русский народ боится: он
боится бедности, еще более боится труда, но всего более боится "горя",
которое привязывается к нему. И горе это как-то страшно является к нему,
как будто по его собственному приглашению: возвращается бедняк из гостей,
где его обидели, и пробует затянуть песню. Поет он один, а слышит два
голоса. Остановился и спрашивает: "Это ты, Горе, мне петь пособляешь?" И
Горе отвечает: "Да, хозяин, это я пособляю". "Hу, Горе, пойдем с нами
вместе". "Пойдем, хозяин, я теперь от тебя не отстану." И ведет Горе
хозяина из беды в беду, из кабака в кабак. Пропивши последнее, мужик
отказывается: "Hет, Горе, воля твоя, а больше тащить нечего". "Как не-
чего? У твоей жены два сарафана: один оставь, а другой пропить надобно".
Взял мужик сарафан, пропил и думает: "Вот когда пир! Hи кола, ни двора,
ни на себе, ни на жене!"
<...> Замечательно, что "горе" здесь сидит в самом человеке: это
не внешняя судьба греков, покоящаяся на незнании, на заблуждении, это
собственная воля, или скорей какое-то собственное безволие. И пьет рус-