"Владимир Высоцкий, Леонид Мончинский "Черная свеча"" - читать интересную книгу автора

форме. Первым вошел гладко выбритый лейтенант с лицом аскета и
запоминающимся выражением глубоко озабоченных глаз. Коверкотовая
гимнастерка перехвачена блестящим кожаным ремнем, широкие бриджи чуть
приспущены к собранным в гармошку хромовым сапогам. Щеголь. Сопровождающий
его сержант на полголовы выше и держи;' широкое, непроницаемое лицо чуть
внаклон.
- Устать! - выныривает из-за них уже знакомый зэку Григорий Федорович.
- Будет вам, Пидорко! - досадливо отмахнулся лейтенант. - Его сам
Господь Бог не поднимет.
- Бога нет, - конфузливо шутит Пидорко. - А мы усе - от обезьяны...
- Вижу, - лейтенант наклонился над зэком. - Вы меня слышите, 753-й?
Заключенный слегка приподнял веки.
- Моя фамилия Казакевич. Я начальник этого блока. Прошу неукоснительно
выполнять правила внутреннего распорядка. Письма писать запрещено, как и
разговаривать с кем-либо, петь песни, читать вслух стихи, иметь при себе
колющие, режущие предметы, веревки, ремни...
Заключенный закрыл глаза, подождал и едва заметно улыбнулся: он уже не
видел с закрытыми глазами. Псе было нормально.
- Чему вы улыбаетесь, 753-й? Вам здесь нравится?
- Он без сознания, - сказал тот, кто сопровождал начальника блока.
- Зробым сознательным, - опять пошутил старшина Пидорко.
- Еы уж постарайтесь, Пидорко. Только не перестарайтесь. Знаю я вас.
Казакевич вышел из камеры, именуемой в профессиональном обращении
"сейфом", продолжая думать о странной улыбке 753-го. Тюрьма для особо
опасных преступников включала в себя полторы тысячи одиночных
кау.ер-сейфов, сваренных из стальных листов, и была заполнена теми, кто
уже не мог рассчитывать на обретение свободы или хотя бы изменения жизни.
Железный замок, именуемый зэками "спящая красавиц,.:- , каждый свой
день заканчивал в полной тишине. Сумрак ночи неслышно вставал из-за ее
пугающих неприступностью стен, затушевывая незрелой темнотой далекие спины
гор. Ветер, шаставший весь день по безлгсои долине, прятался в ельник у
ручья до следующего утра, поскуливая временами заблудившимся псом. Весь
мир становился серо-синего цвета, а тюрьма-не сказка ли! - неожиданно
вспыхивала хищным бдительным светом, напоминая огромный лайнер в пучине
океана. Он манит и пугает, как праздник ночи и приют одиночества, где люди
кожей пьют свои законные мучения, расплачиваясь по всем счетам за праздник
и прпют.
- ...753-й повесился!
Голос приходит из смотрового глазка:
- 753-й еще живой!
- Тягучий,сука! Назло, поди, старается?
Через час в камеру вошел врач. Осмотрел заключенного, с некоторой
растерянностью и непониманием почмокал губами:
- Пожалуй, он будет жить, Пидорко.
Тот с некоторым сожалением посмотрел на прыщавого доктора, почесал
затылок:
- Та хай живе, вражина! Сам толком определиться не може: чи жить ему,
чи сдохнуть. В сомнениях, рогомет!
- Через неделю... Нет, через десять дней перевести на общий режим.
- Нам бумага нужна, товарищ доктор.