"Сергей Александрович Высоцкий. Анонимный заказчик " - читать интересную книгу автора

- Это правда, - согласился Грановский, - положиться на него можно.
Отвезу тебя завтра к нему, а там сами разбирайтесь.
Возвращаясь от Грановского, Леонид Иванович подумал, что неплохо бы
изложить все, что он видел, письменно и идти к Корнилову с готовой
бумагой.
Силу бумаги Колокольников знал хорошо. Он работал в патентном бюро
научно-исследовательского института и почти все свое рабочее время отдавал
изучению всяческих прожектов, присланных в бюро, и ответам на письма. А уж
если какой-нибудь изобретатель сам приходил в бюро, то с ним всегда было
проще.
Во-первых, за долгие годы Леонид Иванович уже мог безошибочно
отличить серьезного изобретателя от настырного прожектера. А во-вторых,
отделаться от рискнувшего заявиться в патентное бюро человека было, как
говорится, делом техники. Поговорили, разошлись, и не надо ломать голову
над обтекаемыми формулировками письменного отказа. Отказывать же
приходилось многим. Из ста изобретателей восемьдесят оказывались на
поверку фантазерами.
Дома Колоколышкову не сиделось. Хотелось пройтись по дюнам вдоль
залива, посмотреть, много ли рыбаков выехало на вечерний лов. В стороне
Кронштадта на позолоченной ряби залива и впрямь темнело десятка полтора
темных точек. "На Восточной банке ловят, - с завистью подумал
Колокольников, прикрывая глаза от закатного солнца. - Кучно встали.
Наверное, клев хороший". Свежий ветерок наносил от воды запах водорослей,
рыбы. К этому примешивался легкий привкус дымка - мальчишки жгли костер из
сухого плавника.
- Эх, сорвалась моя рыбалка, сорвалась, - шептал Леонид Иванович. Вид
спокойного залива, легкое шипение волны, окатывающей гранитные валуны,
всегда действовали на него умиротворяюще.
"Нет, Валентина не права, - думал он. - Удочки мои и весла
"жигулевец" прихватил. Тот, кто наехал. Решил, что они принадлежат
попавшему под машину мужику. Ну, и чтобы уж никаких следов - вместе с
трупом в машину закинул. Вот ведь как все продумал, подлец! -
Колокольников даже покачал головой, дивясь тому, какая стройная картина
складывается в его голове. - Дождина хлещет, на шоссе ни машин, ни людей.
Решил, наверное, что потерпевший на рыбалку шел, а раз с веслами, значит,
на лодке, значит, в залив собирается податься. В залив на час не ходят.
Считай, что целый день человека могут не хватиться. Да... Ловко, ловко все
сложилось. Ловко. А когда хватятся, что пропал человек, никому и в голову
не придет, что его машина сбила. И может гулять подлец спокойно и ничего
не бояться".
От сознания того, что где-то по белу свету будет гулять безнаказанно
преступник, у Колокольникова испортилось настроение. Как и большинство
скромных простых людей, он всегда очень остро чувствовал несправедливость,
был чуток к чужому горю, неделю мог ходить расстроенным из-за того, что
увидел по телевидению какой-нибудь кошмарный несчастный случай или
очередную жертву итальянских террористов.
По песчаным дюнам Леонид Иванович дошагал до большой гряды валунов,
уходившей метров на сто в залив. Здесь, в маленьком затончике, ютилось
несколько лодок, в том числе и крашенная в голубой цвет плоскодонка
Колокольникова. Лодки были прикованы цепями к огромному старому бую, на