"Изобретательная сваха" - читать интересную книгу автора (Уильямс Кэтти)

Глава 9

– Хорошо, пойдемте домой, – сказал Николас устало и направился к выходу.

– Нет! Я хочу остаться здесь. – Голос Эмили дрожал, и Ребекка заметила, что она поглядывает в сторону бара, ища взглядом Пьера, который успокаивающе кивнул ей.

– Ты сделаешь так, как я скажу, моя девочка, сказал Николас неумолимо, и Ребекка, перехватив его взгляд, свирепо посмотрела на него. Да он сумасшедший. Нашел время становиться в позу патриарха? – Впрочем, ладно, неважно, где разговаривать, черт возьми, – уступил он, бросая на Ребекку не менее свирепый взгляд. – Пусть мальчик принесет что-нибудь выпить.

Эмили что-то сказала Пьеру по-французски, все прошли к одному из столиков и уселись, неловко косясь друг на друга, готовые к ожесточенному спору.

Николас старался не встречаться взглядом с дочерью. Он сидел очень прямо, сложив руки и сохраняя непреклонное выражение.

Они так многого добились за прошедшие недели. Зачем Эмили потребовалось делать то, что заведомо должно было привести ее отца в слепую ярость? Было нечто трогательно наивное и ужасно глупое в этих ее встречах с юношей-французом в такое неподходящее время.

Ребекка чувствовала досаду и свою вину. Если бы не их любовная связь, разве бы они отпустили ее на свободу так беспечно? Но это устраивало их обоих.

Что бы ни собиралась сказать им Эмили, вряд ли это будет хуже того, что с ней уже случилось.

Она беременна. Хуже не придумаешь.

Новая мысль возникла в голове Ребекки, когда застенчивый Пьер поставил перед ними три чашки кофе. Что, если Эмили обманула мальчика насчет своего возраста? Что, если они тайно поженились? Это возможно? Нет, попробовала она успокоить себя. Эмили все не решалась начать. Она поглядывала на отца, а руки у нее, когда она поднесла чашку к губам, дрожали так сильно, что кофе выплеснулся на блюдце.

– Не бойся, Эмили, – мягко сказала Ребекка, не обращая внимания на окаменевшее лицо Николаса. Один взгляд на выражение этого лица мог лишить Эмили мужества.

– Папа? – робко начала девочка, и он холодно посмотрел на нее.

– Я никак не могла решиться сказать, что я тебя обманула, проговорила она.

– Ну, так скажи все-таки, – откликнулась Ребекка. Встретившись взглядом с Николасом, она равнодушно отвернулась.

– Я не знаю, как сказать, – жалобно бормотала Эмили. – Я все собиралась, собиралась сказать вам, но не решалась.

– Сказать что? – Ребекка попыталась ободряюще улыбнуться.

– Я не беременна.

Эти три маленьких слова повисли в воздухе, ошеломив и Ребекку, и Николаса, которые, казалось, не сразу уловили их смысл.

Николас наконец изумленно посмотрел на дочь:

– Что?

– Я не беременна. Я обманывала. – Ее голос был едва слышен, и Ребекка напряженно вслушивалась.

– Я не понимаю… – сказала она, чрезвычайно озадаченная. – Это что, такая шутка, Эмили?

– Это не шутка, – почувствовав облегчение после сделанного признания, Эмили заговорила чуть увереннее. – Я обманывала, потому что ненавидела пансион. Я не хотела ехать туда. Никогда не хотела. Я чувствовала, что меня устранили, чтобы отцу с Фионой было удобнее жить. Я ненавидела все это очень сильно. В Австралии я была совершенно свободна. Хотя мама была не в себе долгое время, по крайней мере я не сидела взаперти. А в Англии я будто попала в ужасную западню. Ты не хотел знать меня, папа, поэтому выпроводил куда подальше, чтобы я не нарушала распорядок твоей жизни. – Теперь голос Эмили окреп. Она уже не жаловалась, а обвиняла.

– Ты никогда не говорила мне ничего подобного, – произнес Николас.

– Не люблю занудствовать.

– Ты могла бы поговорить с кем-нибудь из учителей, – сказала потрясенная Ребекка.

– С кем? Там не было никого, кто бы мог понять! Я думала, что, если буду вести себя, как можно хуже, меня исключат, но это не получилось. Вы все были такие доброжелательные.

– Я не ясновидящий, – сухо возразил Николас. – Ты все-таки должна была поговорить со мной.

– Когда? Рядом с тобой всегда торчала Фиона!

Я видела фильм по телевизору, который подсказал мне эту идею. Я и не думала, что это приведет к таким сложностям. Все, чего я хотела, – это никогда больше не видеть пансиона. И я воспользовалась тем, что как-то уходила в город, чтобы разыграть всю комедию.

– Но почему ты так долго молчала? – серьезно спросила Ребекка. – Ты могла все рассказать во время рождественских каникул.

– Мне всегда не везло, а потом, когда появились вы, неожиданно случилось нечто прекрасное: Фиона исчезла. – Даже сейчас Эмили не смогла скрыть торжествующую улыбку. Николас заметил это, тряхнул удивленно головой, и впервые Ребекка увидела в нем отца, который сумел простить своего ребенка.

– Я никогда не знал, что ты не любишь ее так сильно, – заметил он.

– Она отвратительная, – убежденно сказала Эмили, как будто это утверждение все объясняло. – Она пользовалась любым случаем, чтобы дать мне понять, не переставая улыбаться при этом, насколько мое присутствие вам мешает.

– Ты же и мне не говорила ни слова. Почему ты продолжала лгать? – нахмурилась Ребекка.

– Ну, когда вы появились на сцене, я заметила, что папа интересуется вами. – Теперь Эмили совсем оправилась от страха и откровенно рассмеялась, заметив, что Ребекка мучительно краснеет.

– Н-не будь дурочкой, – заикаясь, произнесла та и почувствовала, как под столом нога Николаса тихонько надавила на ее ногу.

– Папа совсем другой человек, когда он с вами, – сказала Эмили с детской непосредственностью. – Он не унижает меня.

– Я никогда не унижал тебя. – Николас неловко откашлялся. – Хотя ты большую часть времени бывала просто невыносимой! А когда ты вобьешь что-нибудь себе в голову, ты становишься ужасно дерзкой.

– Я приходила поговорить с тобой, клянусь, но не хотелось портить настроение. – Голос Эмили стал задумчивым. – Сначала мне казалось, что ты меня понимаешь. Ты даже помогал мне по физике, – в голосе девочки слышалась такая тоска, что Ребекке захотелось плакать.

– Конечно, я кое-что понимаю в физике, – сказал небрежно Николас. – И мне это нравится, пробормотал он, глядя в сторону.

Пьер почувствовал, что Третья мировая война, кажется, не состоится, и возник около их столика со свежим кофе и сияющей улыбкой. Ребекка с облегчением отметила, что он достаточно благоразумен, чтобы не вмешиваться в разговор.

Пьер налил всем кофе, подмигнул Эмили, когда думал, что взрослые не смотрят на них, и снова отошел к стойке бара.

– И еще я почувствовала атмосферу, которая окружала вас.

– Атмосферу? – виновато произнесли в унисон Ребекка и Николас, и Эмили медленно кивнула.

– Как вы прощаетесь друг с другом, когда думаете, что я не вижу.

Краска залила лицо Ребекки. Она была готова убежать, как девчонка, и только усилием воли заставила себя остаться на месте.

– Поэтому я отложила разговор с тобой, чтобы дать тебе немного времени, – сказала Эмили.

Николас производил впечатление человека, потерявшего дар речи. Он будто безуспешно пытался уловить ход мыслей дочери.

– Ты решила дать мне немного времени? – тупо повторил он.

– Да, папа. Я знаю, ты не поверишь мне, но ты смягчился. Потом я встретила Пьера. – Она снова напряглась в ожидании нотации, но Николас не произнес ни слова. – Я рассказала ему все. Он настоящий друг. – Она повернулась к Пьеру с сияющей улыбкой, и он тоже улыбнулся ей. – Ты считаешь меня сумасшедшей? Ты меня ненавидишь?

– Ты ставишь меня в тупик. Женщина ставит меня в тупик! – Николас беспомощно поднял руки. – Нет, я не считаю тебя сумасшедшей. Я чертовски рад, по правде говоря. И никогда я не старался избавиться от тебя. Я… Он не успел закончить, потому что Эмили бросилась к нему и крепко обняла. Ник обнял дочь, гладя ее волосы.

Когда она отстранилась, он тщетно попытался скрыть свою радость. Да, он отворачивался, не в силах сдержать улыбку.

– Что ж, думаю, мне необходимо выпить после всего этого, – сказал он. Потом встал, надел плащ и погрозил пальцем Эмили. – А ты, моя девочка, останешься здесь заканчивать практику французского со своим мальчиком и вернешься домой через час.

Ребекке хотелось навсегда запомнить то выражение счастья, которое озаряло сейчас личико Эмили. Она встала и тоже оделась.

По взаимному немому согласию они решили не возвращаться сразу домой, а прогуляться по деревне. Солнце ярко светило, было достаточно тепло.

– Ну, что ты скажешь обо всем этом? – спросил Николас, когда они остановились перед витриной, а потом машинально направились в свое кафе. Какая потрясающая фантазия. Не удивительно, что она не хотела обсуждать свою беременность!

– Она, конечно, понимала, что я положу конец этому обману. Но, к сожалению, ясно, что психотерапевт из меня плохой. – Холодность между ними исчезла, но Ребекка знала, что это только временно.

– Согласись, у девочки богатое воображение, сказал Ник с некоторой гордостью.

– Да, хотя… – Николас открыл дверь кафе и отступила сторону, пропуская ее вперед. Ребекка, чуть задев его, сразу почувствовала, как все ее тело отозвалось на это прикосновение.

– Хотя…? – повторил он.

В кафе их уже знали. Официантка подошла к ним сама, улыбаясь. Они заказали два кофе с молоком и два пирожных. Ребекка решила, что в такой необыкновенный день можно не думать о диете.

– Хотя… – она наклонилась вперед и оперлась локтями о стол, – после признания Эмили, я могу быть свободна. Мои услуги больше не нужны.

Его лицо напряглось:

– Разумеется, – сухо произнес он, его рот скривился. – Почему я не подумал об этом?

– Для тебя это, конечно, ничего не значит, но для меня проблема: что делать остаток года?

Эмили выберет обычную школу где-нибудь недалеко от дома, а мне придется существовать на свои сбережения, еле сводя концы с концами, пока смогу снова начать работу в пансионе.

– Если это только вопрос денег…

– Не только! Даже если ты предложишь мне полный годовой оклад, я не приму это! Ты недооцениваешь мое чувство собственного достоинства.

– Ты не думаешь, – строго спросил Николас, что ореол может стать очень тяжелой ношей, даже если упражнять свою добродетель всего по пять минут в день?

– Ты ошибаешься, если думаешь, что следовать кое-каким принципам, это все равно, что носить нимб!

– Твои так называемые принципы молчали последние три недели! – съязвил он, и Ребекка вздрогнула, словно от удара.

Она поняла, что его мужская гордость задета, потому что у него отобрали то, что он хочет.

– Так или иначе, – нарушил молчание Ник, ты заключила договор и должна известить меня за месяц о своем желании расторгнуть его.

– И ты намерен настаивать на этом? – спросила Ребекка скептически.

– Ты не бросишь Эмили в сложном положении ради своих интересов, – с холодным бешенством отозвался Николас.

– Я уверена, ты мог бы немедленно устроить ее в школу. Они должны быть доброжелательны к…

– Ни за что! Ты будешь работать до окончания срока уведомления.

– Но почему? – спросила она, взывая к его здравому смыслу. Почему ему хочется, чтобы она была рядом, когда их отношения закончились?

Она поняла это, когда они вернулись под мрачное небо Англии с ее моросящим дождем.

Как только они приземлились и миновали таможню, Николас тепло простился с Эмили, сказав, что должен поехать на работу и вернется только к обеду. Ребекке он лишь коротко кивнул на прощание. Как только его поглотила толпа, Эмили повернулась к Ребекке и спросила без обиняков:

– Что это с ним?

– Это множество народу! Я и забыла, как это утомительно! Вот что значит месяц в деревне. Они стояли в очереди на такси, и Ребекка старательно изображала озабоченность.

– Вы не ответили на мой вопрос, – настаивала Эмили. – Почему папа в таком скверном настроении?

– Разве? Я не заметила. – Собственный голос показался ей фальшивым. Она никогда не могла бы стать актрисой.

– Заметили, – строго сказала Эмили. – Вы поссорились?

– Не глупи, Эмили, – твердо ответила Ребекка, медленно продвигаясь в застывшей от холода очереди.

– Я не глупая, и перестаньте обращаться со мной, как с ребенком. Наконец-то, они втиснулись в такси, и, дав водителю адрес, Ребекка сжалась на сиденье, моля Бога, чтобы Эмили не продолжала свой допрос. Она могла бы отказаться отвечать на ее вопросы, но этим только укрепила бы девочку в ее подозрениях. Но не могла же она рассказать Эмили, как обстоят дела в действительности.

– То, что произошло между твоим отцом и мной, не так уж важно, сказала она. – Главное, ты можешь вернуться к учебе в начале зимнего семестра.

– Ах, так все-таки что-то произошло между вами? Я так и знала! Все эти взгляды искоса и ежедневное сидение часами взаперти в этом романтичном маленьком домике!

У Ребекки глаза полезли на лоб:

– У тебя слишком богатое воображение.

– Ничего подобного, – сказала Эмили упрямо. Я не слепая и не идиотка. А вот вы с папой действительно производите такое впечатление. Положительно, она не собиралась замолкать, несмотря на предупреждающие строгие взгляды Ребекки.

Какой отец, такая и дочь!

– Эмили, я уже устала обсуждать это. Все это не имеет значения.

Слова Ребекки возымели некоторое действие.

Эмили на несколько секунд уставилась в окно, потом сделала несколько унылых замечаний о Лондоне.

– И сейчас между вами что-то произошло. А значит, мне опять будет плохо.

– Ты, – сказала Ребекка, не в состоянии скрыть улыбку, – маленький дьяволенок.

– Нет! – возразила Эмили, слегка порозовев. Я только хочу знать, что происходит! Я уже взрослая. Я не беременна, но могла бы быть!

– Не вижу логики в подобном аргументе!

– Вы только пытаетесь отделаться от меня, меняя тему. Почему бы вам ни рассказать мне, что произошло? О том, как вы с папой весело проводили время. Вы думаете, я была бы шокирована этим? – Выражение лица у Эмили было при этом весьма самодовольное. – Почему вы отпираетесь?

– О, Господи! – сказала Ребекка утомленно. – Ты зря стараешься. Если тебе так интересно, то можешь расспросить отца.

– Например, о чем?

– Может, мы прекратим?

– Ну ладно! – Эмили небрежно пожала плечами и разгладила свою черную шерстяную юбку ладонью. Когда она вставала, размер юбки уменьшался до носового платка. Неудивительно, что Пьер готов был потерять голову рядом с ней.

Эмили обладала той же самой небрежной, бессознательной элегантностью, что и ее отец, тем самым неотразимым сочетанием сногсшибательной внешности и интеллекта. Эти качества еще не вполне сформировались у нее, но не приходилось сомневаться: еще немного, и она будет неотразима для любого мужчины. Девушка, которая не побоится высказать свое мнение с самоуверенностью, которая рождается прирожденной физической привлекательностью.

Как только они вернулись, Ребекка хотела позвонить своей подруге, но потом все, что произошло, показалось ей таким фантастическим, что она отказалась от своей идеи и остаток дня провела в размышлениях.

Обвиняя кого-то, ничего не изменишь. И Ребекка подозревала, что, начни она откровенничать, в конце концов, не выдержала бы и разрыдалась. Нельзя же позволить одному и тому же мужчине спустя годы снова причинить тебе боль. И только потому, что, несмотря ни на что, ее влечет к нему душой и телом.

Когда время стало приближаться к обеду, Ребекка почувствовала, что ее волнение достигло предела. Даже желудок сжимал спазм. Мелькнула заманчивая мысль прокрасться в свою спальню и сказаться больной, но она подозревала, что Николас способен силой заставить ее присутствовать на обеде. Она нанесла удар по его самолюбию, и он отплатит ей сторицей.

В семь тридцать она неохотно направилась в гостиную и обнаружила, что их уже не трое, а, как она и опасалась, четверо, Николас пригласил к обеду молодую рыжеволосую красотку, которая непрерывно улыбалась. Она пришла в некоторое замешательство, когда Николас представил ее Эмили. Потом ее глаза заскользили с Ребекки на Ника, потом – снова на Ребекку, а потом она, видимо, приспособилась к ситуации и непринужденно болтала о моде и поп-группах, ни об одной из которых Ребекка раньше не слышала. Но ведь новая подружка отца была ненамного старше Эмили!

Это был самый неприятный вечер в жизни Ребекки. Еда имела вкус картона, она снова чувствовала себя тяжеловесной и неизящной, а мысль о Николасе в постели с рыжеволосой малюткой причиняла физическую боль.

Она с трудом дождалась конца вечера, но, когда после кофе Ребекка встала, извинилась и хотела уйти, Николас, который много пил за обедом, покачнулся и удержал ее.

– Куда вы уходите? – спросил он, и в голосе его послышалась угроза.

Эмили, слегка удивленная, развлекалась отцовским опьянением.

– Спать, – вежливо ответила Ребекка, перед тем как произнести обычное «Приятно было познакомиться с вами, Хлоя».

– Как раз этого и мне хотелось бы, – сказал он громко, посылая своей подружке полный вожделения взгляд.

Ребекка стиснула зубы.

– Тогда вам нужно следить за тем, сколько вы пьете, – заметила она холодно. – Боюсь, Хлоя будет очень разочарована, если вы окажетесь не в форме. – С этими словами она вышла из комнаты, ее сердце сильно билось в груди. Как только Ребекка оказалась вне поля зрения, она бегом кинулась к себе наверх, не в силах побороть ревность, гнев и страдание.

На следующее утро она прокралась в кухню чуть позднее половины десятого, оставив Эмили ее обычное задание. Николас сидел там с газетой и с чашкой кофе. Вид у него был такой, будто он вовсе не торопится на работу.

– Вот и ты наконец! – сказал он приветливо, опуская газету и глядя на нее поверх страниц. Мы с Эмили позавтракали час назад.

Маленькая предательница. Не сказала ни слова о том, что отец дома, подумала Ребекка гневно.

– Я не знала, что обязана и завтракать вместе с вами, – сказала она сухо, доставая чашку и наливая себе кофе. Нет, она не собиралась искать на его лице признаки бурно проведенной ночи.

Что он делает в своей постели и с кем, это его личное дело.

– Уже ослабили свое рвение. – Он лениво пожал плечами. – Я этого ожидал. Наемные работники, предупредив за месяц об окончании работы, стараются не слишком напрягаться в оставшееся время.

– Я не ослабляла рвения, – гневно возразила Ребекка.

– Ты можешь сесть за стол вместо того, чтобы слоняться по кухне, будто ты готова в любой момент обратиться в бегство. Я не кусаюсь.

При этом замечании Ребекка почувствовала, что краснеет, и рассердилась на себя, потому что знала, чего добивается Ник. Она подошла к столу, села, отпила глоток кофе, остывшего и противного.

– Хорошо себя чувствуешь? – спросил заботливо Николас. – Ты что-то немного бледная. – Он помолчал, задумчиво поглаживая подбородок. Тебе надо позаботиться о себе, прошлым вечером ты выглядела совсем измученной.

– Никогда в жизни не чувствовала себя лучше.

– И что ты думаешь о Злое? – Он улыбался сам себе, а Ребекка готова была швырнуть в него чашкой. Но она только сжала ее так крепко, что в какой-то момент чашка слегка треснула – Прелестный мотылек, согласись? И так скромна, если учесть ее… физические достоинства… – Его голос звучал в полной тишине.

– Она, кажется, очень молода. Почти подруга для Эмили? – Николас чуть покраснел, и Ребекка приободрилась.

– Ей уже двадцать!

– Такая юная! Что ж, отлично!

Легкая улыбка сошла с его лица. Ник помрачнел.

– Но она очень эффектна, – продолжила Ребекка успокаивающим тоном и испытала садистское удовольствие, когда он встал, сунул газету в портфель и буркнул, что должен идти.

– Но я вернусь вечером к обеду, так что увижу вас обеих позднее. Николас щелкнул замком портфеля и вышел из кухни, оставив Ребекку гадать, означал ли его побег ее победу.

Во всяком случае она этого не чувствовала и была смущена, рассеянна, и ей приходилось выдавливать улыбку, когда Эмили пристально смотрела на нее.

– Она ничего не значит для него, – шепнула ей Эмили, когда Ребекка проверяла ее работу. Сказать вам, что я думаю?

– Нет.

– Я предполагаю, что он притащил эту пустышку прошлым вечером, чтоб вызвать вашу ревность! Он с вас глаз не спускал, когда вы не смотрели на него!

О! Она почувствовала легкое приятное волнение. В половине восьмого она не без удовольствия отправилась в гостиную и нашла там только Николаса с Эмили. Он сиял, она улыбалась, и оба замолчали, как только вошла Ребекка.

– Я как раз рассказываю папе…

– О школах, – закончил Николас, избегая смотреть на Ребекку, – дневных школах в округе.

– Я могу позвонить туда утром, – сказала Ребекка, садясь и одергивая юбку. – Может, мы бы договорились посмотреть некоторые из них. Она улыбнулась Эмили. Выражение лица Николаса оставалось напряженным.

– Я думаю, я сам пройдусь, посмотрю, – сказал он веско. – Но, будьте добры, избавьте меня от головоломок.

– Я не понимаю…

– Папа в скверном настроении, потому что я сказала ему, что отказываюсь проводить вечера, в обществе пустышек, – заявила Эмили как ни в чем не бывало.

– Слушайте, я отменил приглашение, – проскрипел Николас. – Давайте оставим это, а? Я уверен, Ребекка не хочет быть свидетелем многословного объяснения, кто и что сказал и почему. – Он явно волновался и бросал на нее мрачные, тяжелые взгляды. – К тому же Лолли – не пустышка. Она, оказывается, очень талантливый консультант по финансам.

– Лолли? – переспросила Ребекка.

– Это ее прозвище. Не спрашивай меня, почему. – Он пожал плечами и зло усмехнулся.

Сначала Хлоя, потом Лолли. Он что, решил устроить парад своих красоток, чтобы доказать Ребекке, что она была лишь одной в череде многих?

Отдавая должное вкусным блюдам, поданным миссис Данн, которая недовольно поджимала губы и покачивала головой при виде несъеденного кусочка, Ребекка про себя изливалась по адресу отсутствующей Лолли. К тому времени, когда подали кофе, она почти сожалела, что таинственная Лолли не появилась. Возможно, увидев ее, Ребекка страдала бы меньше.

Но угроза появления Лолли была недолгой. В течение следующих трех недель им представили нескольких девушек. Все они были молоды, прелестны, изящны. Единственное, что радовало Ребекку, это то, что Николас с Эмили явно преодолели некий барьер и теперь подолгу разговаривали друг с другом Лед, наконец, растаял, они беседовали даже о прошлом, которое сильнее всего разделяло их.

И школа была найдена. Три оказались не очень подходящими, выбор пал на последнюю.

Эмили должна была начать заниматься с летнего семестра.

Сейчас, в преддверии отъезда, до которого оставалось меньше недели, Ребекка сидела на кровати, обдумывая свое будущее. Она заверила Эмили, что они будут продолжать общаться, разумеется, в отсутствие Николаса. За последние три недели она поняла, что взаимоотношения с этим мужчиной явно вредны для ее здоровья.

Ему достаточно быть поблизости, чтобы привести ее в состояние болезненной неуверенности.

Николас по-прежнему был с ней внимателен, но его глаза хранили беспощадное выражение. Он опять окунулся с головой в свою работу, как будто Ребекка была чем-то вроде ряби на поверхности воды, пробежавшей от случайного ветерка.

Она извлекла свой чемодан из стенного шкафа и грустно начала собираться.

Туда, откуда пришла.