"Владислав Выставной. Мобильник или Абонент временно не доступен" - читать интересную книгу автора

Дед пробормотал нечто невразумительное, совершенно неинформативное и
переполненное словами-паразитами, вроде "ну, эта, понимаешь, тудыть его
растудыть, вона оно как, значить, если с одной стороны, то это как
посмотреть, а коли с другой - так бес его знает...". Обалдевший Толик так и
не нашел общего языка с дедком, жившим в другом временном измерении.
Все-таки, великое дело - уметь четко формулировать свои мысли...
Пирогово произвело на Толика угнетающее впечатление тем, что напомнило
ему родной городок. Даже люди были такие же: хмурые, озабоченные. Эта
озабоченность отличалась от столичной тем, что не имела закономерной
перспективы прекращения с достижением какого-либо позитивного результата.
Это была озабоченность самим, тягостным и неприятным, процессом жизни...
Впрочем, Толик готов был связать эти свои ощущения с тяготившей его
самого ношей чужой беды...
Дом Толик нашел сам. Постучал в дверь. Стучать он старался осторожно,
так как дверь была подстать дому - какая-то неимоверно ветхая, перекошенная,
покрытая хлопьями отслоившейся, выцвевшей краски... Переминаться с ноги на
ногу тоже следовало поостеречься: ступеньки трухлявого дерева могли не
выдержать.
Дом вполне соответствовал описанию Кирилла, что просил передать
письмецо бабуле.
Интересный тип, этот Кирилл. Как он оказался в бродягах - совершенно
непонятно. Был он мужик непростой, умный, даже хитрый, предприимчивый,
цепкий на удачу, можно сказать. На всех точках, где можно было заработать,
он находил нужных людей, которые неизменно видели в нем полезного человека и
охотно вступали с ним в деловые отношения (на соответствующем уровне,
разумеется). То, что он бродяжничал, скорее, походило на какую-то игру типа
"Монополии", в которой он был безусловным мастером.
Поговаривали, что был он когда-то небедным человеком - то ли
кооператором, то ли просто фарцовщиком - тем, кто на заре новых времен
неплохо раскручивался да жил себе поживал. И все у него было тип-топ. Да вот
только, черт дернул поссориться с родной бабулей. А была она у него
известная в округе... ну, как бы правильнее сказать... ведьма-неведьма,
целительница-нецелительница, ну, что-то вроде Ванги районного разлива. Так
или иначе, но в сердцах послала его бабуля куда подальше с не очень хорошими
пожеланиями по жизни. На следующий день рэкетиры поставили беднягу на
счетчик. А еще через неделю спалили дом, машину и принялись искать самого,
чтобы разделаться. И вот уже десять лет с лишком прячется Кирилл, меняя
города и знакомых, убежденный, что, пока родимая бабуля не снимет проклятья,
нет ему спокойной жизни и дороги домой.
Видимо и письмецо было соответствующего содержания, так как попросил
Кирилл Толика проследить за тем, чтобы бабуля письмо-таки прочитала, а не
бросила сразу в печку...
Неудивительно, что первой мыслью Толика, увидевшего перекошенный домик
легендарной бабули, было встать в позицию "ноги на ширине плеч", лихо
упереть руки в боки, да и выдать - громко и с пафосом:
- Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу тазом!..
Так он и поступил, когда понял, что открывать на стук никто не
собирается. Ему понравилось. Уж больно хорошо сочеталось с обстановкой. А
Толик любил, когда красиво получалось. Между нами говоря, этот
беспризорник-переросток был тот еще эстет...