"Карл Эдвард Вагнер. Сверх всякой меры" - читать интересную книгу автора

Она попыталась разглядеть в бледно-голубых глазах доктора Магнуса
интерес или скептицизм, но они ничего ей не сказали.
- Довольно-таки периодически.
"Настолько, что я рассказала о нем Даниэль", - закончила она про себя.
Даниэль Борланд делила с ней квартиру - она перестала называть свое жилище
апартаментами даже мысленно - в одном из домиков в Блумсбери, откуда рукой
подать до Лондонского университета. Галерея была проектом Майтланда
Реддинга; Даниэль - тоже. То ли Майтланд действительно хотел превратить роль
галерейщика в профессию, то ли просто вознамерился предоставить выставочные
места своим друзьям, обладающим не всегда очевидными талантами, - сие не
обсуждалось. Но его галерея в Найтсбридже, несомненно, процветала, а это
что-то да значило.
- И как часто? - Доктор Магнус поднес бокал к окаймленным светлыми
кудрями бороды губам. Он пил только воду "Перье" и пользовался бокалом лишь
для вида.
- Не знаю. Он повторялся с полдюжины раз, если вспоминать с самого
детства. И еще столько же после моего прибытия в Лондон.
- Даниэль упомянула, что вы студентка Лондонского университета, не так
ли?
- Правильно. Изучаю искусство. Я стипендиатка. Даниэль время от времени
подрабатывала моделью - сейчас Лизетт была уверена, что исключительно из
тяги демонстрировать кому-то свое тело, а не из-за финансовой
необходимости, - и когда приглушенные богохульства по поводу оброненной
кисти выявили общее культурное наследие Америки, парочка emigres[3]
закатилась в паб, чтобы обменяться новостями и идеями. Лизетт и помыслить не
могла о комнате возле Музея, а соседка Даниэль только что удрала на
континент, не заплатив за два месяца. К закрытию пивнушки все устроилось.
- Как поживает твой стакан?
Отыскавшая их в толпе Даниэль насмешливо тряхнула головой и наполнила
бокал Лизетт прежде, чем та успела прикрыть его ладонью.
- А ваш, доктор Магнус?
- Спасибо, неплохо.
- Даниэль, позвольте предложить вам руку? - Майтланд очаровал их обеих,
обращаясь с девушками как с хозяйками открытия.
- Чушь, дорогой. Когда увидишь, что я начинаю задыхаться от жары,
вызывай подмогу. А пока не давай доктору Магнусу прибиться к другой
компании.
И Даниэль свинтила вместе со своей бутылкой шампанского и со своей
улыбкой. В галерее, окрещенной в честь Ричарда Бартона[4] (а не в честь Лиз
Тэйлор, что не уставала подчеркивать Даниэль, каждый раз после этого хохоча)
"Всякое бывает", толпились друзья и доброжелатели - как и в большинстве
магазинчиков сегодня вечером. Там и тут проходили частные вечеринки с
вечерними платьями и шампанским, вытеснившие глазеющих и фотографирующих
туристов. Лизетт и Даниэль обе облачились в слишком тесно облегающие тела
крепдешиновые платья, в которых могли бы сойти за сестер: зеленоглазая
блондинка Лизетт с личиком, припорошенным веснушками, и кареглазая брюнетка
Даниэль, привыкшая к излюбленному лондонскими женщинами густому макияжу;
обе - высокие, но не кажущиеся нескладными, со схожими фигурами - достаточно
схожими, чтобы носить одежду друг дружки.
- Должно быть, довольно огорчительно видеть один И тот же кошмар снова