"Стенли Уаймэн. Волчье логово " - читать интересную книгу автора

я, - что виконту предоставлено право на жизнь и смерть всех живущих в этой
долине?
- За исключением моего дома, - прибавил он спокойным тоном.
- Совершенно верно, но пока ваши люди находятся в стенах вашего дома, -
возразил я. - Ибо наказание последовало неожиданно, и человек не имел
времени покаяться, то я готов...
- Что?
- Заплатить отцу Пьеру за десять поминовений по его душе.
Я был страшно поражен тем неожиданным впечатлением, которое произвели
мои слова. Видам разразился громким смехом.
- Клянусь Пресвятой Девой, любезный друг, - воскликнул он, продолжая
смеяться, - уж и потешили вы меня! Вот так шутник! Поминовения? Да ведь
убитый был протестантом!
Последние слова поразили меня более всего. Казалось, этот человек с его
кощунственным смехом совсем не походил на прочих людей. При выборе своих
приспешников он не соображался с их верой. Он знал, что по его приказу
гугенот будет готов убить своего единоверца, а католик - закричать: "Да
здравствует Колиньи*!". Я был так ошеломлен его словами, что не находил
ответа, и меня выручил находчивый Круазет, сказав:
______________
* "Да здравствует Колиньи!" - воинственный клич гугенотов.
Колиньи-Гаспар де Шатильон (1519 - 1572 гг.) - граф, адмирал. В начале
гугенотских войн примкнул к принцу Конде, после смерти которого в 1569 г.,
стал главой гугенотов. По заключении Сент-Жерменского мира пользовался
влиянием на Карла IX, под которым и был заключен брак Маргариты Валуа и
Генриха Наваррского. Убит во время Варфоломеевской ночи.

- Как же объяснить, мсье де Видам, его преданность истинной вере?
- Истинная вера для моих слуг, - отвечал тот, - моя вера. Потом у него,
по-видимому, блеснула новая мысль.
- А что важнее всего, - продолжал он медленно, - не пройдет и десяти
дней, как в этом убедятся многие тысячи. Запомните мои слова, мальчуган! Это
вам пригодится. А теперь вот что, - продолжал он своим обычным тоном, - я не
прочь сделать приятное соседу. Я не желал доставлять вам беспокойство, мсье
Ан, из-за моего канальи, но мои люди будут ждать какого-нибудь
вознаграждения. Выдайте мне эту зловредную тварь, бывшую причиной всей
свалки, чтобы я мог его повесить. Тогда мы будем квиты.
- Это невозможно, - отвечал я с напускным хладнокровием, ибо для меня
было ясно, кого он подразумевал.
Разве я мог выдать посланца Павана! Никогда!
Он взглянул на меня, по-видимому, совершенно равнодушно, но с такой
улыбкой, от которой я почувствовал себя весьма неловко.
- Не придавайте большого значения одному удачному удару, молодой
сеньор, - сказал он шутливо, покачивая головой. - В ваши годы мне пришлось
драться уже с дюжину раз. Однако, должен ли я понимать, что вы отказываете
мне в удовлетворении?
- Предлагаемым вами способом - конечно, - отвечал я. - Но...
- Однако! - воскликнул он с грубой насмешкой, - дело прежде всего!
Безер, конечно, получит свое удовлетворение и в свое время, будьте уверены в
этом. И, конечно, не от такого неоперившегося цыпленка... Это к чему? -