"Инстинкт бойца" - читать интересную книгу автора (Нестеров Михаил)

Глава 1 Не в свое дело

1

Чеченская Республика, октябрь 2000 года

- Андрей, ты, что ли?

Капитан Андрей Макеев не сразу узнал в бросившемся ему навстречу офицере-связисте Славку Воронкова, с которым они заканчивали одно военное училище. Надо же - такая встреча в первый же день пребывания Андрея на чеченской земле!

Воронков затащил новичка к себе в батальон и обрушил на него столько информации, что у Макеева голова пошла кругом. Он и раньше предполагал, что секретов на Второй чеченской не существует. Об этом можно было судить хотя бы по бесчисленным репортажам красующихся на "броне" журналистов. Те ходили с разведчиками в дозоры, несли службу на приграничных КПП и блокпостах, показывали рукой на дымовую завесу очередного подожженного нефтяного завода, с точностью до миллиметра указывали, где в данное время сидит чеченский снайпер и в какое время тот начнет стрелять по позициям российских войск.

Захмелевший от "Столичной" Воронков отличался от журналистов лишь замутненными глазами и неопрятным видом. Форма на нем была мятой, сапоги тяжелыми от налипшей грязи, подбородок не брит. И все же Воронков явно форсил перед однокашником, одетым с иголочки: ведь он давно боевой офицер, а Андрей только первые сутки на войне. Но что-то недоброе было во взгляде Славки, который надолго задерживался то на высоком лбу Андрея, то на его полных губах. Макеев в Чечне в краткосрочной командировке, прибыл всего на месяц, а Воронков торчит тут седьмой. С таким же выражением на лице он, кивая в сторону приземистого здания на окраине Керла-Юрта, называл новоградских омоновцев жлобами и всепогодными истребителями. Спрашивал, видел ли Макеев полета пьяных в стельку бугаев и прочее в таком же духе.

На другой день, когда Андрей наконец добрался до места назначения, он прогулялся по территории обнесенного колючей проволокой военного городка, где базировались две роты его родного батальона связи. Местом же постоянной дислокации батальона была воинская часть, расположенная между Луховицами и Коломной, станция Черная. По слухам, этот мощный радиоцентр Московского военного округа и Генштаб соединяла секретная ветка метро.

Разговор с Воронковым, оставивший в душе неприятный осадок, Макеев постарался забыть, но вспомнил о нем на второй день своего боевого дежурства. Слово "боевого" тоже кривило губы капитана. Во-первых, никакие боевые действия сейчас не проводились, активно работали лишь блокпосты, КПП, инженерная разведка, да по ночам совершали рейды войсковые разведчики. Во-вторых, задача, поставленная Макееву командованием, была едва ли не учебной, скорее - технической: испытание комплекса в боевых условиях и при сложных погодных факторах.

Макеев заступил на дежурство ровно в половине девятого утра. Капитан командовал экспериментальной базой радиоперехвата и пеленгации "Пчела".

- Почему "Пчела"? - осмотрев станцию, полюбопытствовал он у Евгения Михайловича Петровского, пятидесятилетнего представителя компании "ВымпелРос", которая разработала этот комплекс, напичканный новейшей аппаратурой и топорщившийся снаружи диковинного вида сателлитами.

Помимо капитана - старшего офицера связи, его помощника и двух прапорщиков-операторов, в тесном салоне базы находились сам конструктор и его ассистент Любовь Серова, неопределенного возраста особа.

- Название довольно меткое, - сочным баритоном отозвался Петровский, постоянно промакивая лысину носовым платком. - Пчела улетает от улья за семь-восемь километров и всегда возвращается. Пчела передает точную информацию о группе цветов и медоносных трав другим пчелам. Вот и наша "пчелка" способна не только осуществить радиоперехват с расшифровкой сообщения, но и запеленговать рацию и указать ее точное местонахождение с минимальной погрешностью. К примеру, бойцы, которые нас охраняют, выходят в эфир на частоте 843,3 и используют сложный двоичный код. У них очень мощные и современные радиостанции.

- Откуда вы это узнали? - удивился Макеев.

- Если это для кого-то и секрет, - улыбнулся Петровский, - то только не для меня. У нас же с вами определенная задача - испытание комплекса в боевых условиях, при сложных погодных факторах, соответствующих помехах скажем, работе артиллерии, авиации.

Евгений Михайлович снимал показания с приборов, скрупулезно занося данные на магнитофонные носители и диски переносного компьютера. Потом, уединившись в своей палатке, анализировал и перепроверял полученные данные. В Петровском все выдавало человека, способного сутки напролет просидеть за монитором: сутулый, с неподвижными глазами, вечно наклоненной головой и соответствующим взглядом исподлобья.

Любовь Владимировна, расположившаяся в одной палатке с шефом, покидала брезентовое убежище в исключительных случаях. В подразделении было пять или шесть связисток, но ни с одной из них Серова не поддерживала ровно никаких отношений.

Если бы капитана Макеева привезли на место с закрытыми глазами и сняли повязку лишь по прибытии, если бы не было остановки в расположении батальона связи, где произошел тот откровенный разговор с Воронковым, Андрей вправе был усомниться в разнузданности российских военных, о которой твердили журналисты НТВ, корреспонденты "вражеских" радиостанций или наблюдатели от международных организаций. В подразделении, куда на время отладки оборудования поместили "Пчелу" и обслуживающий персонал станции, царила строгая, какая-то мрачная дисциплина. А если быть точнее, то здесь вообще не слышались командные голоса офицеров, не было утренних построений, разводов. Да, как и положено, бойцы несли караульную службу - но это было единственное уставное мероприятие.

На балансе этого странного подразделения, именовавшегося отдельной ротой охраны, где все бойцы казались глухонемыми, имелись две стандартные передвижные станции радиоперехвата на базе "ГАЗ-66" и четыре БТРа. Личный состав роты располагался в палатках, стоявших особняком от расположения связистов, хотя и носил эмблемы войск связи.

Однако эта рота не имела к ним никакого отношения, как, впрочем, и к подразделениям охраны. Она относилась к 118-му отдельному батальону; по странному стечению обстоятельств место постоянной его дислокации оказалось рядом с воинской частью, где проходил службу Андрей Макеев, в тридцати километрах от Коломны. Три роты батальона именовались либо по старинке парашютными, либо более современно - штурмовыми. Эта же, четвертая, рота носила еще более простое название: диверсионный отряд. Который, как никто другой, должен был обеспечить надежную охрану новейшей передвижной базы "Пчела".

Вместе с тем три разведрасчета роты поочередно совершали глубинные разведывательные рейды. Полученная разведчиками информация вкупе с работой электронной разведки, осуществляемой связистами, давала полную картину о местонахождении бандитских формирований.

2

Месяц спустя

Макеев вышел на свежий воздух и закурил сигарету. Вечерело. Шел мелкий снег, но таял, едва коснувшись земли. Не прошло и пяти минут, как снежок сменился моросящим дождем. Коричневатая глинистая колея под ногами на глазах заполнялась водой. С пригорка за колючим ограждением заструился ручеек и юркнул в отводящую траншею. Ветер усиливался, дождь уже хлестал в плащ-палатку капитана, намочил вторую сигарету, прикуренную от первой. Но Андрей не спешил к себе, в теплое помещение передвижной базы, он ждал выхода из палаток бойцов отдельной роты. Одетые в камуфляж разведчики появлялись обычно с наступлением сумерек и растворялись в темноте. В расположение роты они возвращались лишь на третьи или четвертые сутки с усталыми, хмурыми лицами.

Макеев составил для себя график и знал, когда в рейд отправится расчет старшего лейтенанта Заплетина. Андрей и хотел и боялся получить подтверждение возникшему у него подозрению, от которого его знобило куда сильней, нежели сейчас на холодном, сыром ветру.

Все началось с того, что он начал фиксировать места выхода в эфир разведчиков. Их радиостанции работали на частоте, выявленной Петровским, и сигнал шел в закодированном виде. Близко к этой частоте работали и станции некоторых полевых командиров - последние пеленговались легко и считывались быстро. "Пчела", буквально проглатывающая весь эфир, с точностью до нескольких метров переносила на электронную карту пеленг работающих станций.

И вот уже пару раз рации полевого командира Рустэма Давлатова (позывные "Индус") и старшего лейтенанта Заплетина выходили в эфир практически с одной точки. Поначалу Макеев не поверил своим глазам. Складывалось впечатление, что Давлатов и Заплетин мирно беседовали, а затем один сам выходил в эфир, а другого вызывали по радио - об этом сигнализировала электроника "Пчелы". Спустя три недели ему пришлось наблюдать схожий случай.

Капитан на сто процентов был уверен, что в переносном компьютере Петровского можно найти эти два необычных выхода в эфир. Но не терял надежду, что сможет подкрепить зародившееся в груди сомнение относительно группы Заплетина еще одним сеансом связи. Правда, надежда на это была слабой, два случая скорее составляли исключение, и разделяло их целых двадцать три дня.

Еще раньше Макеев приметил некоторую странность в рейдах разведгрупп. Случалось, что, выходя в эфир на обусловленной частоте, разведчики сообщали свои координаты командиру роты майору Казначееву. И несколько раз пеленг показывал, что находятся они совсем в другом месте.

Первая мысль была более чем естественной: разведчики и должны так поступать, вводя противника в заблуждение. Все так. Но чеченские боевики не имеют станций пеленгации и радиоперехвата, они могут слушать российских военных на определенных частотах, но им не под силу расшифровать сообщение, на подобную операцию без специального оборудования уйдет не один миллион лет. Тогда к чему бойцам отдельной роты подобный спектакль в эфире? Ответ так же прост: привычка. Отступление от правил невозможны даже при выполнении учебных рейдов...

Уже завтра "Пчелу" под надежной охраной переправят в Моздок, а дальше - эшелоном для доработки и окончательной отладки на предприятие-изготовитель "ВымпелРос". Закончится и командировка Макеева. Он пробыл в проклятых горах всего двадцать девять дней, тогда как остальные его сослуживцы-связисты - минимум три месяца. И останутся в этом негостеприимном краю, где погода с каждым днем портится.

Спички на сыром ветру не хотели зажигаться. Макеев повернулся спиной к мощному воздушному напору и, наклоняя голову, укрытую капюшоном, прикурил очередную сигарету. Капитана непреодолимо тянуло посмотреть в глаза Заплетину, когда тот будет проходить мимо. Для чего - Андрей и сам не знал, точнее, не мог понять себя. Вряд ли он что-то прочтет во взгляде старшего лейтенанта, тот даже не посмотрит в сторону связиста. Может, Макеев ожидал внутреннего толчка, который даст ход неспокойным мыслям, и те приобретут законченность? А мысли эти несмело вертелись вокруг жесткого слова: предательство.

А вот и тяжелые шаги разведывательного расчета. Они станут неслышными, когда разведчики шагнут за колючую проволоку и их поглотит ночь. Так же неожиданно эти парни и появятся; грязные ботинки снова приобретут свойство стонать под тяжелым шагом и грузно прошлепают вдоль глинистой колеи.

Виктор Заплетин шел впереди группы. Как всегда, он даст дорогу отряду на выходе из "зоны"; последний боец пропустит командира и замкнет колонну.

Макеев кивнул старшему лейтенанту, хотя командир разведгруппы смотрел только вперед. Но, поравнявшись с капитаном, Заплетин повернул голову, медленно, нехотя окидывая связиста с головы до ног тяжелым взглядом. Сумрак. Но все же можно разглядеть суровые черты лица Заплетина, широкий шрам на подбородке, белесые, как у альбиноса, брови.

Через три-четыре метра старший лейтенант обернулся и снова взглянул на Макеева. Словно почувствовал спиной тот страх и непреодолимое волнение, которые заставили связиста сузить глаза и поспешно отвернуться. Андрей уже жалел, что решился на опасный эксперимент. Зажав в кулаке потухшую сигарету, Макеев быстро поднялся по металлической лестнице. Неслышно открылась дверь, пропуская капитана в тамбур, где уже чувствовался спертый воздух станции. Не к месту пришла мысль о кондиционере. "Нужно сказать Петровскому, чего не хватает внутри "Пчелы": свежего воздуха".

Макеев в полной темноте снял намокший плащ, стряхнул его, повесил на крючок и вошел внутрь.

- Евгений Михайлович, - Андрей указал рукой на электронные часы, кажется, вам пора заканчивать.

Сам капитан частенько оставался на станции допоздна, хотя круглосуточное дежурство на "Пчеле" было необязательным.

- Да, пора. - Даже не взглянув на часы, Петровский закрыл все программы и выключил свой ноутбук. Капитан многое бы отдал, чтобы пообщаться один на один с переносным компьютером конструктора, но тот всегда забирал его с собой в палатку. Компьютер был нашего, российского производства. И его программное обеспечение было по-военному строгое, без излишеств. Макеев давно пригляделся к нему и без особого труда разобрался даже на расстоянии. Но к компьютеру Петровский относился ревностно и, кроме Серовой, не подпускал к нему никого.

Хотя Макеева ему отрекомендовали как одного из наиболее опытных связистов в Московском военном округе, поначалу Петровский подумал, что ему подсунули совсем не связиста, а офицера, проходящего службу в единственном отделе военного ведомства, не имеющем номера: особом. Но уже на первом дежурстве капитан доказал, что он - высококвалифицированный офицер связи. После этого подозрение пало на лейтенанта, помощника Макеева, с которым тот был подчеркнуто официален. На этот раз ошибки не произошло. Сам Макеев с первого дня командировки понял, что навязанный ему помощник - из особого отдела штаба дивизии или же армии. В противном случае он бы сам выбрал кого-нибудь из ребят своего батальона.

- Жаль, что наша с вами работа подходит к концу, - сказал Петровский, пожав Андрею руку и направляясь к двери.

3

Этого человека, чье лицо скрывала стандартная вязаная маска, расчет старшего лейтенанта Заплетина ровно десять дней назад встретил на грузинской границе, в районе самой высокой точки пограничного хребта, на правом берегу Аргуна, и проводил в лагерь чеченского полевого командира Рустэма Давлатова. Шли на пределе, почти сто километров по горным тропам и в основном ночью, прихватывая лишь предрассветные часы. Дорога была хорошо знакома и в общей сложности занимала чуть больше суток. Хотя иногда разведчикам приходилось подстраиваться под клиента. А если переправляли в Грузию или Азербайджан раненого, времени уходило в полтора раза больше. Теперь "маску" следовало переправить в дагестанский Ботлих, а это совсем рядом.

Рустэм Давлатов отозвал старшего лейтенанта в сторонку и, поигрывая по привычке ножом, сказал:

- Передай Казначееву, чтобы в следующий раз переслал с тобой деньги. У нескольких моих людей заканчивается контракт, и мне нужно расплатиться с ними. Заодно проводишь их.

- Майор тоже велел передать кое-что. - Заплетин был высокого роста, с крепкими веснушчатыми кулаками. Он провел рукой по наголо стриженной голове, из-под припухших нижних век посмотрел на влажную ладонь и вытер ее о куртку. - Мы уже в который раз порожняки гоняем... Готовь своих арабов к другой прогулке. - Он широко, наигранно улыбнулся, а взгляд продолжал оставаться тяжелым. - Десяти хватит. Из рейда мы возвращаемся завтра, так что давай на завтра и договоримся...

Заплетин не знал, кто стоит за спиной командира роты во всех этих делах, мог только догадываться. Не особо он и старался выяснить, что за человек скрывается под "маской". Судя по всему, личность влиятельная, лица не показывает, значит...

Обычно в этом месте Виктор прерывал себя. За девять месяцев он повидал немало влиятельных и уважаемых в Чечне людей. Их уважали и спецслужбы России, даже Интерпол с удовольствием пообщался бы с ними. Некоторые из них до сей поры числятся убитыми. Но нет, живые, платят хорошие деньги, свободно пересекают границу.

Правда, не все. Ахмеда-однорукого, Хаттаба, Виктор не просто не видел, а точно знал, что за время боевых действий иорданец ни разу не покидал землю, на которую пришел воевать. Спит в землянках, в окопах и будто набирается в них сил. Иорданец даже не воин, а фанатик. Единственный полевой командир, в отряде которого не было раздоров. Хотя разговоры о том, что Хаттаб платит хорошо и честно, только часть правды. Некоторым честно отработавшим иорданец здоровой левой рукой лично перерезал глотки, отрубал уши и скармливал собаке.

Обговорив детали завтрашнего мероприятия, Заплетин попрощался с Индусом и отметил время. Пора докладывать Казначееву. Он вышел на связь и коротко сообщил:

- "Один-одиннадцать" на связи. Нахожусь на высоте один полета четыре четыре. Попробую прочесать соседний квадрат. Отбой.

***

Высота 154,4. Капитан Макеев отметил место, откуда вышла в эфир рация разведчиков. И в этот раз координаты, которые сообщил Заплетин, не соответствовали действительности. Оглянувшись на лейтенанта-особиста, сидящего к нему спиной, Андрей отметил на электронной карте пеленг. Получалось, что Заплетин ошибся минимум на четыре километра. Вот только диверсанты не ошибаются в определении своего местонахождения, в первую очередь их как раз учат мастерству точного ориентирования, связи и определения координат. Без этой науки любой разведчик не стоит ровным счетом ничего.

Макеев ждал, надеясь, что в месте реального выхода в эфир Заплетина проявит себя еще одна станция. До этого все радиоперехваты, за исключением выхода в эфир разведгрупп, операторы экспериментальной "Пчелы" пересылали штатным связистам. Интересно, подумал Андрей, если отдать пеленг обеих радиостанций, обратят там, дальше, на это внимание или нет? Очень интересно. Но опасно. Первым, кто получит данные, будет непосредственный начальник Заплетина майор Казначеев. А майор мог быть в доле - пришло на ум коммерческое, но довольно точное определение. Также в доле могли оказаться и вышестоящие начальники Казначеева, занимающие кабинеты в управлениях и отделах Главного разведывательного управления - ГРУ. И вообще любой военный был опасен для Макеева, рискни он рассказать о своих догадках. Сор из избы выносить никто не будет. Если и вынесут, то незадачливого капитана.

Андрей в очередной раз, словно примериваясь, посмотрел на особиста. Тот ничего не заподозрил, связист из него посредственный. Также в неведении остаются операторы, сидящие на радиоперехвате. Нет, не сейчас и не здесь.

Макеев, конечно, слышал о противостоянии ГРУ и ФСБ. Оно было и остается еще со времен создания военной разведки, что давно ни для кого не секрет. Стало быть, выбор был небогатый: либо молчать, либо обратиться в ФСБ. Вернее, в составную часть этой спецслужбы - военную контрразведку. Или все же воспользоваться третьим вариантом?.. Андрей представил себе, как он добивается аудиенции у главкома Объединенной группировки войск в Чечне; как главком спрашивает о том, кто еще в курсе. Этот вопрос генерала станет едва ли не последним для Макеева. Какой здравомыслящий генерал позволит, чтобы на всю страну прозвучали обвинительные слова против армии? Причем такого масштаба. Тут мелкие прегрешения скрывают, а про явное предательство или пособничество чеченским боевикам и говорить не приходится. Не случайно пропадали вдруг любознательные репортеры.

Мысль о журналистах взбодрила Андрея ненадолго - вслед за борзописцем, которому он сообщит о своих подозрениях, исчезнет и он сам. Это лишь оттяжка времени. Скорее всего, остается только одно: молчать.

Макеев сидел на своем рабочем месте, покручивая ручку тонкой настройки, когда чуткие антенны уловили выход в эфир станции. Система радиоперехвата через спутник засекла знакомые позывные: "Индус". На волне открытым текстом звучал голос чеченского полевого командира. Давлатов говорил на арабском. Сообщение, перехваченное не только "Пчелой", но и соседней станцией, в срочном порядке переведут, оно ляжет на стол командира роты разведчиков и пойдет еще дальше.

- Товарищ капитан, вы засекли "Индуса"?

Не поворачивая головы к прапорщику, сидящему в полутора метрах, Макеев утвердительно кивнул. Он быстро набросал короткую справку и вручил ее помощнику. Лейтенант на ходу пробежал документ глазами и вышел из базы. В справке было названо местоположение одного "Индуса". Группа старшего лейтенанта Заплетина упоминалась лишь в связи с ее выходом в эфир. Пеленг указывался собственно со слов командира группы.

Может, обратит внимание на этот факт майор Казначеев? Макеев теперь подыгрывал. Не зная, кому и в чьей игре. Так было лучше. В случае чего он докажет, что реальный пеленг скрывал. Догадывался, но благоразумно не лез в дебри. При таком раскладе можно рассчитывать на снисхождение.

Андрей вздохнул и обхватил голову руками. Как же поступить? Минуту назад он на мгновенье поддался слабости. Вот только неясно: смалодушничал или сделал правильный выбор?