"Фэй Уэлдон. Ожерелье от Булгари" - читать интересную книгу автора

поставщику - цена на некоторые краски просто шокирующая! - и я оплачиваю их
все. Господи, ну почему талантливый человек должен быть так обременен
мирскими заботами? Он продает свои картины по цене от пятисот до девятисот
фунтов - кроме портрета леди Джулиет, проданного за двадцать тысяч (скорее
всего это и есть истинная цена), из которых, конечно, не получил ни пенни.
Все ушло страдающим детям, если только Рэндомы их не прикарманили, но это
вряд ли. Галерея "Блумсдейл" забирает шестьдесят процентов, а он должен
отдавать им все свои работы, потому что они когда-то заплатили четыреста
фунтов по его счетам, и он подписал этот мерзкий договор. Но кое-какие
работы он, разумеется, оставляет себе и продает на сторону. А иначе на что
бы он жил? "Блумсдейл" - галерея маленькая и немодная, а Ларри и Томми,
которые ею управляют, - гнусные маленькие хорьки, разговаривающие в нос и
устанавливающие НДС на продавшую цену включая комиссионные, так что Уолтеру
приходится платить больше, чем положено при его долевом участии. Во всяком
случае, мне кажется, что все обстоит именно так. Хотя я не очень-то в этом
разбираюсь.

В то утро я снова пошла в бассейн, и вода расступилась передо мной, как
воды Мертвого моря, и я с легкостью проплыла три длины. Уолтер проплыл милю
вместо обычных пяти длин бассейна и потратил на это несколько больше
времени, чем обычно. Но ведь мы не спали ночь напролет. По-моему, это
случилось пять раз, и без презервативов, поскольку мне, естественно, не
нужно тревожиться из-за возможности забеременеть. Мое самое большое
сожаление, что я не могу подарить ему ребенка. Но не думаю, что его это
волнует. Когда я присела на деревянную лавку, чтобы высушить ноги, мне
показалось, что кожа на ступнях уже не испещрена пурпурными пятнами
лопнувших сосудов, а стала белой и гладкой. Немножко синеватая и сморщенная
от холодной воды - подогрев снова сломался, а о нагнетателе волн и мечтать
не стоит, - но и только. Просто удивительно, что счастье делает с человеком.
Я ускоряюсь, Уолтер - замедляется, словно наши тела пытаются уравнять нас в
возрасте. Он пишет мой портрет. Это очень мило.

Глава 14

- Дорогой, - сказала Дорис Дюбуа Барли Солту, когда они лежали в
постели утром, оказавшимся несколько прохладнее обычного. Бабье лето
кончилось, деревья в Сент-Джеймсском парке пожелтели, а утки на Круглом
пруду нахохлились, распушив перья. Прогулки Дорис с Барли по Лондону стали
короче, чем раньше. Они добирались до Мемориала Альберта, любовались его
великолепием, но прежде, чем успевали дойти до Слоан-стрит, Барли предлагал
возвращаться домой. - И что мы будем делать с этим моим ожерельем?

- Подождем, пока не утрясутся кое-какие мои дела, - решительно отрезал
Барли. - И тогда ты получишь два.

- Одно колье от Булгари в руках лучше, чем два в перспективе, -
возразила Дорис. - Мне бы очень хотелось получить одно сейчас, а второе
купим позже. Кто знает, что произойдет через шесть месяцев? Ты можешь меня
разлюбить.