"Ирвинг Уоллас. Документ "Р"" - читать интересную книгу автора

должны проголосовать сто пятьдесят человек. Коллинз принялся рассматривать
Тайнэна. Директор ФБР следил за голосованием стоя, его бульдожье лицо
раскраснелось от волнения, мешки под глазами набрякли. Коллинз перевел
взгляд на президента. Тот сохранял каменное спокойствие, как будто, глядя на
экран, одновременно позировал для будущего скульптурного портрета на горе
Рашмор (1 Гора в штате Дакота, на которой высечены гигантские скульптурные
портреты Вашингтона, Джефферсона, Линкольна и Теодора Рузвельта.).
"Честные, преданные своему делу люди, - подумал Коллинз - Люди,
осознающие бремя своей ответственности, что бы там о них ни говорили нытики
вроде Измаила Янга или маловеры вроде Карен". И он сразу почувствовал себя в
своей тарелке среди этого олицетворения власти, своим в их кругу. Прекрасное
это было чувство. Жаль, что нельзя поблагодарить за него человека, который
ввел его сюда, полковника Бакстера, лежавшего без сознания в военно-морском
госпитале.
Коллинз всегда считал себя кругом обязанным полковнику Бакстеру, но,
анализируя сейчас свою карьеру, он убедился, что на пост министра юстиции
его вывела целая цепочка случайностей. Прежде всего полковник Бакстер жил в
одной комнате с его покойным отцом в студенческом общежитии Стенфорда и был
ближайшим другом отца в годы борьбы за существование после окончания
колледжа. Отец Коллинза мечтал стать юристом, но стал бизнесменом. Кристофер
хорошо помнил, как гордился отец тем, что юристом стал он, его сын.
Два события за последние годы заставили Бакстера обратить на
Коллинза-младшего более пристальное внимание: выступая адвокатом
Американского союза гражданских свобод в Сан-Франциско (процесс длился
недолго, но шуму наделал много), Коллинз успешно провел защиту откровенно
фашистской организации американских правых. Он сделал это потому, что верил
в свободу выражения для всех. Бакстер же, будучи человеком консервативных
взглядов, истолковал его поведение по-своему, увидев в нем мотивы, ничего
общего с истинными не имеющие.
Некоторое время спустя, приступив к обязанностям окружного прокурора в
Окленде, Коллинз прославился на всю страну, успешно добившись осуждения трех
негров, повинных в особо тяжких преступлениях. Этот процесс произвел на
Бакстера еще большее впечатление: он решил, что Коллинз не намерен играть в
сострадание и проявлять к неграм больше милосердия, чем к белым. Истинным же
чувствам Коллинза на страницах газет места не нашлось: он считал, что
настоящими жертвами - жертвами общества - и являются эти выходцы из нищих,
несчастных, забитых негритянских семей. Но закон, увы, не предусматривал
смягчающих обстоятельств за несчастье родиться черными.
Однако мнения Бакстера складывались на основе тех материалов, которые
были опубликованы. То, что Коллинз, занимаясь в Лос-Анджелесе частной
практикой, успешно защищал права ряда организаций негров и чиканос, Бакстер
рассматривал как свойственные юности увлечения или попытку молодого юриста
дать подачку собственной совести. Итак, заслужив в глазах Бакстера
определенную репутацию, опирающуюся к тому же на старую дружбу с ним своего
отца, Коллинз получил приглашение в Вашингтон и стал впоследствии
заместителем министра юстиции. А еще позже болезнь Бакстера сделала его
министром и ввела в избранный круг.
Вдруг мысли Коллинза прервал рев восторга, в котором слились воедино
голоса присутствующих. Удивленно взглянув на экран и на повскакавших с места
гостей президента, он перевел взгляд на безучастно сидящую в своем кресле