"Нагота" - читать интересную книгу автора (Скуинь Зигмунд Янович)

5

В дверь барабанили, удары сыпались короткими очередями. Он сообразил: стучат в дверь, но все равно не мог проснуться. Голова приросла к подушке.

Слепящий свет солнца. Соседняя кровать не застелена, никто не спал на ней. Как и ночью, когда он пришел.

— Да, да, сейчас...

Рывком поднялся, перед глазами поплыли круги, чуть не врезался головою в косяк. Ах да, впереди еще одна комната. Потом коридор. Апартаменты. Номер-люкс. Дежурная ясно сказала: в комнате будете не один, вторая кровать занята.

На пороге, к великому изумлению, он увидел Вариса Тенисона. В белой водолазке, свежий, румяный, с еще не просохшей, коротко стриженной шевелюрой, аккуратно причесанный, — словно боксер после душа.

— Доброе утро! Как спалось в Рандаве? Пожилые люди говорят: кто спит, тот не грешит. Но, скажу вам, спать в такое время — уж одно это грех.

— Прошу прощения.

— За что, за грехи?

— За то, что не успел надеть штаны.

Он кинулся в ванную, залез под душ. Растерся полотенцем.

Что понадобилось Тенисону? Без причины так настойчиво в дверь не стучат. И как это он его разыскал?

— Значит, остались?

За напускной веселостью в голосе Вариса звучали не слишком уверенные нотки, да и сам он был далеко не так беспечен, каким старался казаться...

— Так получилось...

— И правильно сделали. Рига никуда от вас не денется.

— Надеюсь.

Варис достал пачку сигарет «Элита» и щелчком выбил две сигареты.

— Позволите предложить?

— Спасибо, я не курю.

— Ах да, совсем забыл. Мне почему-то казалось, что все писатели курильщики. По крайней мере, так их рисуют в дружеских шаржах. Давно вы пишете стихи?

— Стихи пишу так, между прочим.

— В таком случае, что же главное?

— Как вас понять?

— Это я бы вас хотел понять: что вы из себя представляете?

В его вопросе было больше развязности, чем любопытства.

— Ровным счетом ничего. Сами видите, просто заросший субъект.

— Не натурщик же вы, надеюсь. Я, например, помощник мастера в прядильном цехе: семьдесят станков, восемь девушек.

— А-а-а...

— Вот именно.

— В том числе Марика?

— Да. То есть в известной мере... — запинаясь, проговорил Варис. — Она прядильщица.

— Вы ее непосредственный начальник?

— Только в рабочее время.

— И вы следите за ее станками, даете задания, присуждаете премии?

— Ну и что?

— Все в порядке.

В хитроватых, котовских глазах Тенисона блеснула усмешка.

— Какой трогательный сюжет, не правда ли? Двое влюбленных, а между ними злой мастер. Использование служебного положения. Принуждение властью, материальными соблазнами... Так сказал бы ваш пес? В таком случае, вы плохо знаете Марику и здешние условия.

— Возможно.

— У меня, конечно, нет ни малейшего представления о том, кто писал письма. Но мы решили пожениться. Более того, у нас будет ребенок. И смею вас уверить, если бы Марика не захотела, ничего бы такого не произошло. Так что сами рассудите: какая девушка перед свадьбой станет писать кому-то письма?

— Действительно, трудно такое представить.

— А я бы все-таки хотел взглянуть на эти письма.

— Зачем?

— Сличить почерк и вообще... Надо все выяснить до конца. Найти виновного.

— Виновного! Писать письма никому не запрещается.

— Но выдавать себя при этом за другое лицо?

Тенисон смотрел на него в упор и, жмурясь, потягивал сигарету.

— Я себя никому не навязывал. Слава богу, в нашем городе выбор более чем обилен. На пятнадцать мужчин восемьдесят пять женщин. От восемнадцати до тридцати — это официальная статистика. В Рандаве девушке выйти замуж, все равно что в лотерее вытянуть счастливый билет.

— Передайте Марике мои поздравления, По случаю удачного розыгрыша.

— Я не шучу, дело серьезное. Потому-то наши лопушки ищут знакомства где только можно, пишут письма, в выходные разъезжаются по другим городам. Одним словом — нервничают. Председатель месткома внес предложение разместить под Рандавой воинскую часть. Но это не выход из положения. Во время службы редко кто женится, а потом — ищи ветра в поле. Недавно появился другой проект — рядом с текстильным комбинатом построить механический завод. Но тут другие проблемы: жилье, снабжение, школы.

— Я уже сказал: письма остались в Риге. Если хотите, могу прислать по почте. Как свадебный подарок.

— Я бы хотел сличить только почерк.

— Можно устроить.

— Что касается Марики, я за нее спокоен. Я даже допускаю, она могла писать, обмениваться письмами. Пока мы с ней не познакомились. Это я еще могу понять. Но какой смысл писать после? Когда у нас сложились серьезные отношения. Не правда ли, я рассуждаю вполне здраво?

Последние слова Тенисона подстегнули затихшую было злость. Этот здраво рассуждавший тип был не столь уж остроумен, каким показался вначале. За его самонадеянным спокойствием проглядывали растерянность и смятение. Несмотря на бравую наружность, было в нем что-то стариковское. А то, что он говорил о своей любви к Марике, было просто омерзительно. Когда у нас сложились серьезные отношения... Олух несчастный! Так и видишь его в полосатой пижаме, он пыжится, расхаживая по комнате, корчит самодовольную физиономию перед зеркалом...

Наступило продолжительное, неловкое молчание. Тенисон придавил в пепельнице сигарету и снова окинул его испытующим взглядом.

— Значит, стишками балуетесь так, между прочим?

— Да.

— Живете в Риге.

— Да.

— Я ведь тоже раньше жил в Риге. На улице Дзирнаву, у моста.

— Выходит, земляки.

— А учились в школе имени Паэгле?

— Паэгле? Нет, во второй средней.

— Случайно, не знаете Арвида Скудру?

— Нет.

— А Вайрониса Дембо?

Это уже смахивало на допрос.

— Не знаю.

Тенисон, отрывисто рассмеявшись, закурил новую сигарету.

— Мне подумалось... Рига не так уж велика. Глядишь, и найдутся общие знакомые.

Это он сказал просто так или с умыслом? Не таилась ли в его словах угроза?

— Ну вот, я вас разбудил, теперь могу уйти. Итак, вы остаетесь до воскресного вечера.

— Похоже.

— Мы могли бы с вами позавтракать.

— Спасибо. Нет аппетита.

— Тогда извините. Желаю приятно провести время в Рандаве. Мой пес полагает, мы еще встретимся. На всякий случай, оставляю вам свои координаты.

Тенисон достал из кармана записную книжку и, аккуратно написав адрес, столь же аккуратно вырвал листок.

— Чудесный денек выдался, советую сходить к Гауе. Но будьте осторожны, Гауя коварная река.

— Спасибо за совет.

К выходу Тенисон отступил спиной, не сводя с него глаз, улыбаясь котовской улыбкой, — совсем как гангстер в американском вестерне. Самоуверенный кретин, так и хотелось рассмеяться ему в лицо, но было чуточку не по себе. Этот человек пробуждал не только злость, но и что-то похожее на страх.

Он даже пожалел, что остался.