"Вашингтон Ирвинг. Таинственные новеллы" - читать интересную книгу автора

Вашингтон ИРВИНГ

ТАИНСТВЕННЫЕ НОВЕЛЛЫ


РИП ВАН ВИНКЛЬ

Посмертный труд Дитриха Никкербоккера

Клянись Вотаном, богом саксов,
Творцом среды (среда - Вотанов день),
Что правда - вещь, которую храню
До рокового дня, когда свалюсь
В могилу

Картрайт

Всякий, кому приходилось подниматься вверх по Гудзону, помнит, конечно,
Каатскильские горы. Эти дальние отроги великой семьи Аппалачей, взнесенные на
внушительную высоту и господствующие над окружающей местностью, виднеются к
западу от реки. Всякое время года, всякая перемена погоды, больше того -
всякий час на протяжении дня вносят изменения в волшебную окраску и очертания
этих гор, так что хозяюшки - что ближние, то и дальние - смотрят на них как на
безупречный барометр. Когда погода тиха и устойчива, они, одетые в пурпур и
бирюзу, вычерчивают свои смелые контуры на прозрачном вечернем небе, но порою
(хотя вокруг, куда ни глянь, все безоблачно) у их вершин собирается сизая
шапка тумана, и в последних лучах заходящего солнца она горит и сияет, как
венец славы.
У подножия этих сказочных гор путнику, вероятно, случалось видеть легкий
дымок, вьющийся над селением, гонтовые крыши которого просвечивают между
деревьями как раз там, где голубые тона предгорья переходят в яркую зелень
расстилающейся перед ним местности. Это - старинная деревушка, построенная
голландскими переселенцами еще в самую раннюю пору колонизации, в начале
правления доброго Питера Стюй-везента (да будет мир праху его!), и еще совсем
недавно тут стояло несколько домиков, сложенных первыми колонистами из
мелкого, вывезенного из Голландии желтого кирпича, с решетчатыми оконцами и
флюгерами в виде петушков на гребнях островерхих крыш.
Вот в этой-то деревушке и в одном из таких домов (который, сказать по
правде, порядком пострадал от времени и непогоды), в давние времена, тогда,
когда этот край был еще британской провинцией, жил простой, добродушный малый
по имени Рип ван Винкль. Он принадлежал к числу потомков тех самых ван
Винклей, которые с великою славою подвизались в рыцарственные дни Питера
Стюйвезента и находились с ним при осаде форта Христина. Воинственного
характера своих предков он, впрочем, не унаследовал. Я заметил уже, что это
был простой, добродушный малый; больше того, он был хороший сосед и покорный,
забитый супруг. Последнему обстоятельству он и был обязан, по-видимому, той
кроткостью духа, которая снискала ему всеобщую любовь и широкую популярность,
ибо наиболее услужливыми и покладистыми вне своего дома оказываются мужчины,
привыкшие повиноваться сварливым и вечно бранящимся женам. Их нрав, пройдя
через огненное горнило домашних невзгод, становится, вне всякого сомнения,