"Маргарет Уэйс и Трейси Хикмэн. Битва близнецов (Трилогия легенд-2)" - читать интересную книгу автора

осознавала это, - вера ее оказалась отнюдь не из стали, а всего лишь изо льда.
В горниле правды сталь закаляется, а лед тает, превращаясь в текучую воду. Ее
вера растаяла, оставив ее беззащитной и ранимой. Если бы не Рейстлин, она,
наверное, погибла бы в Истаре.
Рейстлин... При мысли о нем щеки жрицы снова зарделись. Ей еще никогда не
приходилось сталкиваться с любовной страстью. Когда-то, много лет назад,
Крисания была помолвлена с молодым человеком, в которого, как ей казалось, была
влюблена. Но она не любила его, нет, и теперь могла признаться себе не только в
этом; но и в том, что никогда по-настоящему не верила в любовь - во всяком
случае, в ту любовь, которая воспевалась в легендах и сказках. Зависимость от
другого человека всегда казалась ей слабостью, а раз так - то ее следовало
сторониться. Крисания вспомнила, как Танис Полуэльф рассказывал ей о своей жене
Лоране. "Когда ее нет рядом, - сказал он, - мне кажется, будто я лишился
руки..."
"Что за романтические бредни", - подумала она тогда, но теперь жрица все
чаще задавала себе один и тот же вопрос: чувствует ли она нечто подобное по
отношению к Рейстлину? Мысленно возвращаясь к последним дням в Истаре, к
бушующей над городом буре, к вспышкам молний и треску грома, Крисания с
неизменным постоянством вспоминала только одно - жаркие объятия Рейстлина. При
этом жрица испытывала уколы сладкой боли, и ей безумно хотелось, чтобы миг этот
повторился. Однако что-то внутри нее по-прежнему сопротивлялось, вызывая
невнятные, смутные страхи. Помимо своей воли Крисания припомнила лихорадочный
блеск в глазах мага - восторг, охватывавший Рейстлина при каждом новом порыве
бури. Он радовался надвигающейся катастрофе так, словно сам ее вызвал.
Воспоминания Крисании были сродни запаху, который она, приблизившись к
Рейстлину, недавно ощутила. Маг благоухал розовыми лепестками и экзотическими
ароматами, и вместе с тем от него тянуло тленом, плесенью и едкой серой.
Словом, насколько тело Крисании жаждало его прикосновений, настолько ее душа в
ужасе отшатывалась прочь...
В животе Карамона громко заурчало, и Крисания, вздрогнув, возвратилась в
реальность. Подняв голову, она увидела, как исполин тут же смущенно покраснел.
Несмотря на то что Крисания вспомнила теперь и о собственном голоде, она
невольно рассмеялась.
Карамон с сомнением посмотрел на жрицу, подозревая, очевидно, что у нее
началась истерика; однако, заметив выражение его лица, Крисания рассмеялась еще
громче. Смех ее был приятен и звонок - казалось, сама тьма немного отступила
перед ним, а от сердца отлегла тяжесть. В конце концов Карамон, захваченный ее
весельем, тоже рассмеялся.
- Так боги напоминают нам, что мы люди, - смахнув выступившие на глазах
слезы, сказала Крисания. - Подумать только, мы находимся в самом жутком месте,
какое можно себе вообразить, нас окружают чудовища, готовые пожрать нас и наши
души, а я думаю только об одном: как сильно мне хочется есть.
- Нам потребуется еда. - Отсмеявшись, Карамон сразу же посерьезнел. - И
какая-нибудь приличная одежда, если, конечно, мы намерены здесь задержаться. -
Он посмотрел на брата. - Сколько времени мы здесь пробудем?
- Не долго, - отозвался Рейстлин. Кружка с настоем в его руках почти
опустела, и голос мага звучал теперь намного увереннее. - Мне нужно время,
чтобы восстановить силы и закончить кое-какие исследования. Эта госпожа... - Он
посмотрел на Крисанию, и жрица невольно поежилась - таким холодным вдруг
показался ей его голос. - Эта госпожа должна обратиться к своему богу и