"Маргарет Уэйс и Трейси Хикмэн. Второе поколение. Сын Китиары" - читать интересную книгу автора

Чертог Паладайна оказался большим, вытянутым в длину залом с рядами
каменных гробниц, где покоился прах героев прошедших столетий. Последняя
война добавила в зал немало новых изваяний.
После погребения Стурма и других павших в Войне Копья рыцари
замуровали ход к гробнице, чтобы враги не смогли надругаться над мертвыми.
Но через год после окончания войны рыцари вернулись сюда, и Чертог был
открыт, став местом паломничества многих странников, как ранее стала таким
местом могила Хумы. Стурм был провозглашен Героем Ансалона. Танис
присутствовал при этом, равно как и его жена Лаурана. Были здесь в тот
день и Карамон с Тикой, и Портиос с Эльханой - правители Сильванести и
Квалинести, эльфийских народов. И даже кендер Тассельхоф был допущен тогда
в Башню. Рейстлин, тогда уже обратившийся ко Злу, разумеется, не прибыл,
но прислал письмо с просьбой почтить за него память старых друзей.
Уходя из Башни, рыцари спешили, и потому тела погибших были просто
оставлены на полу Чертога, прикрыты плащами, - святость места должна была
стать им лучшей защитой. А в день Провозглашения погибшие были преданы
гробницам как подобает, со всей пышностью и торжественностью. В центре
зала был воздвигнут постамент из белого мрамора. На нем в окружении
гробниц павших товарищей лежало тело Стурма, оставаясь нетленным, словно и
сама смерть была не властна над ним.
Говорили, что его берегут чары эльфийского камня, красующегося в
ожерелье у него на груди. Эльхана отдала ему эту драгоценность как залог
их вечной любви, и иных чар не было в сияющем кристалле, но как знать,
быть может, именно любовь эльфийской королевы хранила ее возлюбленного и
после смерти вот уже двадцать с лишним лет.
С того дня Танис ни разу не бывал в Чертоге. Это было для него
слишком тяжелым испытанием. Теперь, вспоминая невыразимо печальную
торжественность и святость того дня, он не чувствовал в себе ни того ни
другого. Хуже того, вступив под гулкие своды Чертога, он ощутил неприятное
предчувствие беды, словно попался в ловушку. Если здесь бог задумает
открыть рыцарям, кого они впустили в Башню, из-за железных дверей не
выйдет не только Стил, но и его спутники.
"Все будет хорошо, - повторял себе Танис. - Ну что может случиться?
Стил вряд ли поверит нам, даже увидев тело отца. Что ему нетленные герои
прошлого? Ему не терпится продать душу Тьме - пусть продает. Хотя, - тут
же одернул он себя, - как могу я судить? Я был уверен, что нас вообще
сюда не впустят".
Магистр Вильям остановился перед постаментом, скорбно склонив голову.
То же сделали и шестеро рыцарей. Выглядело это так, словно они пришли к
могиле по меньшей мере родного брата.
Танис приблизился к постаменту - и забыл о Стиле. Он позабыл обо
всем на свете. Он смотрел на бледное лицо друга - тот словно спал
зачарованным сном. Нельзя было печалиться о павшем, глядя на эти
спокойные, прекрасные черты. Стурм и в смерти остался таким, как в жизни,
- отважным и гордым рыцарем.
Все тревоги и страхи оставили Полуэльфа. Жизнь была прекрасна,
впереди были только добро и свет.
Стурм был облачен в доспех отца, руки рыцаря сжимали древний меч,
тоже принадлежавший его отцу. На груди у него ясным светом сиял камень,
дар любви. Копье дракона лежало подле него, и, словно живая, здесь же