"Маргарет Уэйс, Трейси Хикмен. Волшебный кинжал ("Камень владычества" #3)" - читать интересную книгу автора

Ригисвальд, бывший наставник барона, в свое время попытался обучить его
нескольким простейшим заклинаниям. Обнаружилось, что Шадамер не просто
неспособен к магии, - все его магические действия приносили обратный
результат. Любое произнесенное им заклинание, даже самое обыденное,
оборачивалось несчастьем. Правда, для Шадамера все оканчивалось
благополучно, чего нельзя было сказать об окружающих. Ригисвальд выдержал
ровно неделю, перенеся в числе прочих бед сотрясение мозга и растяжение
связок. После этого он запретил Шадамеру даже мысленно произносить
какие-либо заклинания.
Интерес к магии у барона не пропал, но переместился в область теории.
Он, Алиса, Ригисвальд и Улаф любили поговорить обо всех видах магии, включая
и магию Пустоты.
Шадамер знал, что магия Пустоты не в состоянии спасти умирающего, зато
она позволяет магу передавать тому, кому он стремится помочь, какую-то часть
своей жизненной силы. Знал барон и о существовании опасного заклинания,
которое, спасая жертву, было способно убить спасителя.
Шадамер приложил руку к Алисиной шее. Пульс едва прощупывался. Алиса
страдала от жутких болей, ибо она вскрикивала, а ее тело дергалось и
извивалось. Но даже боль не могла вырвать ее из мира глубокой тьмы, в
котором она сейчас находилась, сражаясь за свою жизнь. Ранее, сражаясь за
жизнь барона, она раскрыла себя Пустоте, и теперь Пустота не отпускала ее.
Алиса была обречена. Она непременно умрет, если он не вмешается и не
найдет какого-нибудь способа остановить Пустоту, отсечь ее щупальца от
Алисы.
Она умрет, даже не узнав, что он любит ее.
Шадамер стиснул зубы; ценой неимоверных усилий он вытянул руки и
схватился за верхушку бочки. Он замер, успокаивая дыхание, потом повторил
усилия и поднялся на ноги. Силы иссякли. Барон сгорбился над бочкой, пытаясь
унять дрожь во всем теле.
Ему удалось разогнать дымку перед глазами и увидеть, где находится
дверь. До нее были целые мили пути. Шадамер по-прежнему не понимал, где
находится, и не помнил, как сюда попал. Он пробовал вспомнить, но вспомнил
лишь то, что кто-то, похоже, открывал дверь и кого-то звал, но все это было
как будто в позапрошлом веке.
Барон решил позвать на помощь, однако из горла вырвался не крик, а
сдавленный хрип. Тогда он оторвался от бочки, сделал шаг, другой. В висках
стучало. Помещение, в котором он находился, стало крениться и раскачиваться.
У него опять свело живот. Колени подкашивались. Чувствуя, что вот-вот
упадет, Шадамер в отчаянии схватился за бочку и свернул ее с места. Бочка
опрокинулась вместе с ним и фонарем.
К счастью, дело не кончилось пожаром. Фитиль просто погас, погрузившись
в масло.
Шадамер проклинал свою слабость и неуклюжесть. Теперь он даже не видел
лица той, что принесла себя в жертву, спасая его.
- Лучше бы ты позволила мне умереть, - сказал он.
Шадамер сумел ползком добраться до Алисы. Он целовал ее руки, ее
обезображенное, но все равно дорогое ему лицо. Он баюкал у себя на груди ее
голову, чувствуя, как холодеет ее дрожащее тело.
- Зря ты не дала мне умереть. Подумаешь, велика потеря, - бормотал
он. - Стало бы меньше одним беспечным, самонадеянным и напыщенным дурнем,