"Маргарет Уэйс, Трейси Хикмен. Наследие Темного Меча ("Темный меч" #4)" - читать интересную книгу автора

Сарьон, которому, по земному счету, было уже больше шестидесяти лет,
вел спокойную жизнь в маленькой квартирке в Оксфорде, в Англии. Он не помнил
года своего рождения в Тимхаллане, поэтому я, автор этих строк, не могу
указать его точный возраст. Сарьон так и не разобрался как следует в
концепции пересчета земного времени на тимхалланское. История имеет значение
только для тех, кто в ней участвует, будь то история одного мгновения или
история миллиарда мгновений. Для Сарьона, как и для многих других, прибывших
на Землю из некогда волшебного Тимхаллана, время началось в другой
реальности - прекрасной, удивительной и хрупкой, как мыльный пузырь. То
время закончилось, когда мыльный пузырь лопнул, проколотый Темным Мечом
Джорама.
Впрочем, Сарьону не было нужды следить за временем. Каталист (он
по-прежнему называл себя так, хотя теперь это уже не имело смысла) ни с кем
не встречался, не держал у себя календаря, редко смотрел вечерние новости. Я
состоял при нем личным секретарем - по крайней мере, ему нравилось так меня
называть. Сам я предпочитаю называть себя просто помощником. Меня направил к
Сарьону принц Гаральд.
Я был слугой при дворе принца и предполагал, что стану слугой и
Сарьону. Но он этого не позволял. Если мне и перепадали какие-нибудь
незначительные поручения, то только те, которые я успевал выполнить, пока он
не заметит, или те, которые удавалось у него выпросить.
Если бы наш народ не был изгнан из Тимхаллана, я тоже был бы
каталистом. В детстве, когда я покинул тот мир, во мне было очень мало
магической силы. А теперь - после двадцати лет, прожитых в земном мире, - и
вообще не осталось. Но у меня есть особый дар слова, именно поэтому принц и
направил меня к Сарьону. Принц Гаральд пожелал, чтобы история Темного Меча
была рассказана и записана, ибо считал это очень важным. В частности, принц
надеялся, что, прочитав эту историю, люди Земли смогут лучше понять
изгнанников Тимхаллана.
Я написал три книги, которые были очень хорошо приняты читателями Земли
и гораздо хуже - моими соотечественниками. Кому же из нас хочется посмотреть
на себя со стороны и убедиться, что собственная жизнь была полна чрезмерной
жестокостью, злоупотреблениями, алчностью, эгоизмом и неумеренностью во
всем? В моих книгах люди Тимхаллана увидели себя словно в зеркале, и
отражение им не понравилось. Но вместо того, чтобы винить себя, они
возложили ответственность на зеркало.
У моего господина редко бывали гости. Он решил посвятить себя изучению
математики и потому переехал из лагеря переселенцев в Оксфорд - поближе к
библиотекам этого древнего и почтенного университета. Сарьон не посещал
лекции, но к нему домой приходила преподавательница. Когда оказалось, что
учительнице больше нечему научить ученика, и даже наоборот, им бы не мешало
поменяться ролями, наставница отменила регулярные визиты, хотя до сих пор
время от времени заглядывала на чай.
Это было тихое, благословенное время в полной душевных тревог жизни
Сарьона. И все же, хотя сам он и не признавался в своих чувствах, я
улавливал печаль в его голосе, когда он говорил, что теперь чувствует себя
счастливым. Мой господин как будто предчувствовал, что такая мирная и
безмятежная жизнь не может длиться и длиться, пока зрелость не сменится
старостью, а потом - вечным сном.