Глава 21 Змеиное око

По пути в хижину Хагрида Гермиона утопала в снегу по колено. Гарри и Рон тоже бы пошли с ней, если бы не завал домашней работы, который срочно надо было разгребать; они с траурным видом сели в гостиной, стараясь не обращать внимания на радостные крики снаружи, где ученики катались по покрывшемуся льдом озеру на коньках, спускались с холма на санках и, что было самым невыносимым, запускали снежки в окна гриффиндорской башни.

— Ах так! — психанул Рон и высунул голову из окна. — Я — староста, и если хоть один снежок еще раз попадет в окно — АЙ!

Он стал быстро очищать лицо от снежка, залепившего рот.

— Фред с Джорджем, — сказал он с ненавистью. — Придурки…

Гермиона вернулась от Хагрида как раз к обеду, слегка дрожащая от холода и с мокрым до колена плащом.

— Ну что? — поднял на неё глаза Рон. — Составила для него план уроков на пять лет вперед?

— Я бы ему помогла, — сказала она угрюмо, опускаясь на стул рядом с Гарри. Она вытащила палочку и слегка взмахнула ей; из конца палочки выстрелила струя горячего воздуха, которую она направила на мокрую одежду. От одежды пошел пар, как если бы она попала в камеру для просушки. — Когда я пришла, его не было дома. Я стучалась, наверное, полчаса. А потом он вышел из Леса —

Гарри вздохнул. Запретный Лес был полон всяких запрещенных тварей, от которых Хагрид был без ума. — И что он там прячет? Он не рассказал? — спросил Гарри.

— Нет, — с сожалением ответила Гермиона. — Говорит, что это сюрприз. Я пыталась предупредить его на счет Амбридж, но он меня и слушать не стал. Он говорит, что только сумасшедший предпочтет изучать химер вместо нюхлеров — я надеюсь, он не прячет у себя парочку химер, — добавила она и с испугом посмотрела на Гарри и Рона. — Но про это, наверное, можно не беспокоиться — он говорил, что их яйца очень трудно достать. Сколько раз я ему говорила, что не надо идти мимо плана уроков Грабли-Дёрг, но он и бровью не повёл. Он до сих пор немного не в себе. Так и не сказал, где получил все эти ранения.

На следующий день во время завтрака все ученики с радостью встретили Хагрида, вновь восседавшего за учительским столом. Некоторые, в их числе Фред, Джордж и Ли, громко заорали, выскочив в проход между столами Гриффиндора и Хаффлпаффа, чтобы пожать здоровенную лапищу лесничего; другие, как Парватти и Лаванда, состроили унылые физиономии и неодобрительно покачали головой. Гарри знал, что многие предпочитали уроки профессора Грабли-Дёрг, а хуже всего было то, что он понимал — Грабли-Дёрг более ответственно подходит к урокам и следит за тем, чтобы на ее уроке никто не пострадал.

С дурным предчувствием Гарри, Рон и Гермиона пошли на урок Хагрида во вторник, закутавшись в теплые зимние вещи. Гарри беспокоился о том, что будет показывать им Хагрид, а еще больше о том, как будут вести себя остальные ученики, в особенности Малфой со своей шайкой, если на урок заявится Амбридж.

Главного Инквизитора, как обычно, не было рядом, пока они пробирались сквозь сугробы к Хагриду, стоявшему на окраине Леса. Выглядел он не лучше; синяки, которые в субботу были багровыми, сегодня стали желто-зеленоватого оттенка, а некоторые ссадины, похоже, до сих пор кровоточили. Гарри не знал причину: неужели на Хагрида напал какой-то зверь, чей яд не позволял залечивать раны? В дополнение к этому ужасному зрелищу Хагрид нес что-то, напоминавшее пол-туши коровы, перекинутое через плечо.

— Сегодня будем заниматься здесь! — крикнул Хагрид приближающимся ученикам, кивая головой в сторону темных деревьев леса. — Тут не так опасно! Да и вообще, они любят темноту!

— Кто любит темноту? — услышал Гарри напуганный голос Малфоя, обращавшегося к Гойлу и Крэббу. — Вы слышали — он сказал, что они любят темноту — кто это?

Гарри помнил, как Малфой один раз побывал в Лесу; в тот раз он не отличался большой смелостью. Гарри улыбнулся; после квиддичного матча ему нравилось все, что ненавидел и чего боялся Малфой.

— Готовы? — радостно спросил Хагрид, осматривая класс. — Я, в общем, припас экскурсию в Лес для вашего пятого года учебы. Чтоб, значит, наблюдать за зверушками в их естественной среде обитания. Те, кого мы сегодня будем изучать, встречаются очень редко — я, наверное, единственный во всей Великобритании, кто может их дрессировать.

— А они точно поддаются дрессировке? — сказал Малфой. В его голосе явно слышалась паника. — Вы ведь не в первый раз тащите на уроки всяких неуправляемых страшилищ…

Слизеринцы одобрительно забормотали и несколько гриффиндорцев тоже посмотрели с таким видом, как будто Малфой был прав.

— Конечно, они дрессированы, — буркнул Хагрид, повыше закинув коровью тушу на плечо.

— А что тогда у вас с лицом? — привязался Малфой.

— За своим лицом последи! — сердито ответил лесничий. — А теперь, если глупые вопросы кончились, идите за мной!

Он отвернулся и затопал в сторону Леса. Никто не кинулся за ним с большой радостью. Гарри посмотрел на Рона с Гермионой, которые вздохнули, но кивнули головой, и троица пошла вслед за Хагридом, ведя за собой остальных учеников.

Они шли минут десять, пока не пришли к месту, где деревья стояли так густо, что кругом был полумрак, а снега на земле и вовсе не было. Крякнув, Хагрид скинул на землю коровью тушу, отошел в сторону и повернулся к ученикам, большинство из которых трусливо пробирались к нему от дерева к дереву, с испугом оглядываясь по сторонам в ожидании нападения.

— Поближе, подходите ближе, — ободрял их Хагрид. — Они сейчас придут на запах мяса, но я все-таки позову их. Они должны знать, что это я.

Он отвернулся, тряхнул косматой головой, чтобы отбросить с лица волосы, и издал страшный, вопящий крик, который эхом разнёсся по лесу, напоминая крик исполинской птицы. Никто не засмеялся: все были и так напуганы до смерти.

Хагрид повторил свой зов. В течение минуты класс боязливо выглядывал из-за деревьев в поисках темы урока. Когда Хагрид в третий раз откинул волосы со своего огромного туловища, Гарри пихнул Рона в бок и показал в черное пространство между двумя сучковатыми тисовыми деревьями.

Пара пустых белых глаз показалась в темноте, и вскоре драконья морда, холка и скелет большой черной крылатой лошади выплыли из мрака. Пару минут оно осматривало класс, размахивая длинным черным хвостом, потом опустило голову и стало выдирать куски мяса из коровьей туши своими острыми резцами.

Гарри почувствовал облегчение. По крайне мере, эти животные не были миражом; он действительно видел их, и Хагрид тоже про них знал. Гарри вопросительно посмотрел на Рона, но тот все смотрел в просвет между деревьями, а через некоторое время прошептал: — Почему Хагрид не позовет их еще раз?

У большинства других учеников было такое же озадаченное выражение лица, как и у Рона. Они продолжали оглядываться по сторонам и совсем не видели лошади, которая стояла в нескольких шагах от них. Лошадь кроме Гарри видели только двое: худощавый слизеринец, стоявший рядом с Гойлом и смотрящий, как лошадь удовлетворенно поглощает мясо, и Невилл, глаза которого следили за движением длинного черного хвоста.

— А вот и еще один летит! — серьезно сказал Хагрид, когда между деревьями показалась вторая черная лошадь, сложила кожистые крылья и наклонилась к мясу. — Э-э…ну, поднимите руки те, кто их видит!

Радуясь тому, что загадка странных лошадей скоро будет раскрыта, Гарри поднял руку. Хагрид кивнул ему.

— Да…да, я знал, что ты увидишь их, Гарри, — сказал он, ничуть не удивляясь. — Э-э…и ты тоже, Невилл? И —

— Простите, — сказал Малфой ехидным тоном, — а что именно мы должны увидеть?

Вместо ответа Хагрид указал на коровий скелет на земле. Несколько секунд весь класс непонимающе смотрел на него, потом некоторые разинули рты, а Парватти Патил завизжала. Гарри понял, почему: куски туши внезапно отделились от костей и исчезли в воздухе.

— Что это?! — выпалила Парватти дрогнувшим голосом, прячась за дерево. — Что ест эти куски?

— Тастралы, — гордо сказал Хагрид, и Гермиона за спиной Гарри удивленно охнула. — В Хогвартсе их целая стая. Так, кто знает —

— Но они же приносят несчастье! — перебила его взволнованная Парватти. — Они приносят тем, кто их видят, всевозможные несчастья! Профессор Трелани рассказывала мне —

— Да нет же, нет, — заговорил Хагрид, — это всего лишь суеверие, они вовсе не приносят беду! Они ужасно умные и полезные! В школе они не делают много работы, только везут повозки и Дамблдора, когда тот едет далеко и не хочет аппарировать — а вот и еще двое, глядите —

Двое лошадей бесшумно пролетели между деревьями, одна из которых подошла совсем близко к Парватти, которая задрожала и прижалась к дереву: — Я что-то чувствую, оно возле меня!

— Да ты не бойсь, он не кусается, — успокоил ее Хагрид. — А теперь, кто мне скажет, почему некоторые их видят, а другие нет?

Гермиона подняла руку.

— Ну-ка, послушаем Гермиону, — Хагрид улыбнулся.

— Тастралов могут видеть только те люди, — начала она, — которые своими глазами видели смерть.

— Совершенно точно, — произнес Хагрид с довольным видом. — Десять баллов Гриффиндору. Значит, тастралы —

— Кхе-кхе.

На урок пришла Амбридж. Она стояла в нескольких шагах от Гарри в своих зеленых шляпе и мантии, с блокнотом в руках. Хагрид, которому еще не приходилось слышать ложный кашель Амбридж, в недоумении посмотрел на ближайшего тастрала, уверенный в том, что звук произвёл он.

— Кхе-кхе.

— А, здрасте! — улыбнулся ей Хагрид, обнаружив источник звука.

— Вы получили записку, которую я отправила утром в вашу хижину? — спросила Амбридж громким голосом, тщательно выговаривая слова, как при разговоре с иностранцем-тупицей. — Записку о том, что я буду присутствовать на вашем уроке?

— Получил, — улыбнулся Хагрид. — Рад, что вы…э-э…удачно добрались сюда! Ну, как видите — или не видите — мы сегодня изучаем тастралов —

— Прошу прощения? — Амбридж приложила руку к уху и нахмурилась. — Что вы сказали?

Хагрид, похоже, смутился.

— М-м…тастралы! — громко произнес он. — Большие и …э-э…крылатые такие лошади, понимаете?

Для понятности он помахал своими ручищами, как крыльями. Профессор Амбридж подняла брови и забормотала, выводя в блокноте: — При разговоре… сильно… искажает…язык…

— Э-э…ну так что… — Хагрид повернулся к классу, слегка покрасневший. — О чем бишь я говорил-то?

— Обладает…плохой…памятью…с явными…признаками…рассеянности… — пробурчала она настолько громко, чтобы все могли её слышать. У Драко Малфоя был такой вид, как будто в Хогвартсе ввели вторые летние каникулы; Гермиона, наоборот, покраснела от ярости.

— А, и еще, — Хагрид посмотрел в блокнот Амбридж, что было совсем необязательно, и храбро продолжая, — я хотел вам рассказать, как у нас появилось это стадо. Сначала было пять самок тастрала и один самец. Вот этого, — он показал на тастрала, прилетевшего первым, — зовут Тёмный, он мой любимчик, потому что он первый из стада тастралов, кто родился в этом Лесу —

— Вы в курсе, — громко перебила его Амбридж, — что Министерство Магии относит тастралов к перечню «опасных существ»?

Сердце Гарри ушло в пятки, но Хагрид только отмахнулся.

— Тастралы не опасны! Они, конечно, могут тяпнуть зубами, если вы их будете злить —

— Приветствует…жестокость…и…любые …её проявления… — Амбридж заскрипела пером.

— Ну, ладно вам! — у Хагрида был немного тревожный вид. — Если бить собаку, она же тоже будет кусаться — про тастралов просто ходят плохие слухи — люди суеверны, и думали, что они приносят беду…они просто не знали, ясно?

Амбридж промолчала; она закончила делать свои записи и посмотрела на Хагрида, говоря так же громко и отчётливо: — Можете продолжать свой урок. А я пока пойду, — она изобразила шаги пальцами, как показывают малому ребенку (Малфой с Пэнси Паркинсон подавили смешок), — и поговорю с учениками, — она указала на нескольких учеников отдельно, — задам им пару вопросов. — Амбридж указала на свой рот, изображая разговор.

Хагрид непонимающе уставился на неё, уверенный в том, что он вполне понимает обыкновенный английский. У Гермионы от злости на глазах появились слёзы.

— Ах ты, старая карга! — прошипела Гермиона, когда Амбридж подошла к Пэнси Паркинсон. — Я знаю, что ты задумала, невозможная сумасшедшая дура, подлая гадина —

— Э-э…ну… — Хагрид, и правда, забыл про тему своего урока. — Да, тастралы. Точно. О них можно рассказать много интересного…

— Можно узнать, — спросила Амбридж Пэнси Паркинсон звонким голосом, — понимаете ли вы, что говорит профессор Хагрид во время урока?

У Паркинсон, как и у Гермионы, на глазах были слезы, но то были слезы от смеха; её ответ был бессвязным, потому что она еле сдерживала смех.

— Нет…потому что…он всегда говорит…как будто хрюкает…

Амбридж нацарапала что-то в блокноте. Те части лица Хагрида, где не было синяков, покраснели, но он сделал вид, что не слышал ответа Паркинсон.

— Э-э…интересный факт про тастралов. Если их приручить, как вот этого, то он уже никогда не потеряется. Они…это…отлично ориентируются — стоит им сказать, куда вы хотите добраться и –

— Если они поймут то, что мы им скажем, — громко сказал Малфой, и Пэнси Паркинсон затрясло от смеха. Профессор Амбридж ласково улыбнулась слизеринцам и подошла к Невиллу.

— Ты видишь тастралов, Лонгботтом? — спросила она.

Невилл кивнул.

— Чью смерть ты видел? — спросила она без тени сочувствия.

— Моего…моего дедушки, — сказал Невилл.

— И что ты думаешь о них? — спросила она, махнув тучной рукой в сторону тастралов, которые успели обглодать коровью тушу до костей.

— М-м… — Невилл вопросительно посмотрел на Хагрида. — Они…интересные…

— Ученики…слишком…запуганы…чтобы…жаловаться…на…учителя… — пробормотала Амбридж, делая очередную запись в блокноте.

— Нет! — в отчаянии выпалил Невилл. — Я их не боюсь!

— Всё в порядке, — Амбридж похлопала Невилла по плечу с фальшивой понимающей улыбкой; Гарри показалось, что это была не улыбка, а злобная усмешка. — Ну что же, Хагрид, — она вновь повернулась к нему и заговорила громким отчетливым голосом, — думаю, мне пора. Вам доставят (Амбридж сделала в воздухе движение рукой, имитируя доставку почты) результаты моего наблюдения (она указала на блокнот) через десять дней (она подняла вверх десять коротких жирных пальчиков, потом, улыбнувшись еще шире и едва ли не превращаясь в жабу под своей зеленой шляпой, удалилась, оставив Малфоя и Пэнси Паркинсон, корчившихся от смеха, разъяренную Гермиону и растерянного Невилла.

— Старая безмозглая каракатица! — Гермиона вышла из себя, когда через полчаса они возвращались в замок по ранее протоптанным дорожкам в снегу. — Вы видели, что она нацарапала в блокноте? Тоже помешана на идее чистокровных — пытается выставить Хагрида каким-то тупоголовым троллем, просто из-за того, что его мать была великаншей — и вообще, этот урок не был неудачным! Вот если бы мы снова изучали Стволоносых Червей — но Тастралы тоже ничего…для Хагрида, во всяком случае…

— Амбридж считает, что они относятся к перечню опасных существ, — сказал Рон.

— Хагрид же сказал, что они просто могут постоять за себя, — ответила Гермиона неуверенным голосом. — Такие учителя, как Грабли-Дёрг, не показали бы их нам до уровня Т.Р.И.Т.О.Н. а, но ведь они на самом деле очень интересные! Некоторые могут их видеть, а некоторые — нет. Мне бы хотелось посмотреть на них.

— Ты уверена? — спросил Гарри едва слышно.

Гермиона выглядела очень растерянно.

— Гарри — прости меня — я…я не хотела…не надо было этого говорить —

— Да ладно, — бросил Гарри. — Не извиняйся.

— Удивляюсь, как много людей их увидело, — начал Рон. — Трое в классе.

— Да, Уизли, мы тоже в шоке, — раздался издевательский голос. Неслышно подкравшись по мягкому снегу, Малфой, Крэбб и Гойл теперь шли рядом с ними. — Тебе надо увидеть чью-нибудь смерть, Уизли, может ты потом будешь лучше видеть квоффл?

Малфой и его громилы заржали и пошли к замку, начав хором петь «Уизли — наш король». Уши Рона запылали.

— Не обращай внимания, просто не обращай, и всё, — настойчиво говорила Гермиона, вытаскивая палочку и выпуская струю горячего воздуха, чтобы проделать в снегу возле теплиц новую дорожку.

Декабрь принес пятиклассникам очередные горы снега и домашней работы. Из-за приближения Рождества на Рона и Гермиону, как на старост, возложили ещё больше обязанностей. На их совести были украшение замка (вешаешь гирлянду за один конец, а Пивз пытается задушить тебя другим, говорил Рон), присмотр за перво — и второклассниками, чтобы те не бегали на переменах по морозу (маленькие изверги, мы в их возрасте не были такими ужасными, жаловался Рон), и патрулировать коридоры вместе с Филчем, который считал, что с приближением праздников по школе начнутся дуэли на палочках (скорее бы его ненароком прибили на дуэли, психовал Рон). Они были так заняты, что Гермионе пришлось отложить вязание шапочек для эльфов и она была в бешенстве, потому что не успела довязать последние три.

— Бедные домовые эльфы! Им придется батрачить в Хогвартсе на Рождество только потому, что я не успела довязать шапочки!

У Гарри не хватило духу рассказать Гермионе, что все её шапочки забирает Добби, и он молча склонился над конспектом по истории магии. Ему вообще не хотелось думать о Рождестве. Впервые с тех пор, как он учился в школе, ему хотелось провести каникулы подальше от Хогвартса. Из-за отстранения от квиддича и инспекции урока Хагрида Гарри был очень зол на это место. Единственное, что держало его в Хогвартсе — это собрания А.Д., и те скоро должны были прекратиться из-за приближения каникул, на время которых все члены А.Д. разъедутся по домам. Гермиона с родителями собралась кататься на лыжах, что смутило Рона, который никогда не слышал, что маглы привязывают к ногам деревянные доски и на них скатываются с гор. Сам Рон на каникулы отправлялся в «Нору». Несколько дней Гарри дулся на него и зеленел от зависти, пока не спросил, когда же тот уедет в «Нору». Рон возмутился: — Но ты ведь тоже едешь! Я разве не говорил? Мама пригласила тебя ещё две недели назад!

Гермиона недовольно закатила глаза, но Гарри был рад до смерти: весть о том, что он проведет каникулы в «Норе», была чудесной, хотя лучше было бы провести это время в доме Сириуса. Гарри хотелось бы уговорить миссис Уизли пригласить Сириуса на праздник. Дамблдор мог запретить Сириусу покидать Гриммальд, но мысль о том, что миссис Уизли не захочет видеть Сириуса у себя дома, не покидала Гарри. После разговора в камине Сириус больше не виделся с Гарри, да и Амбридж была начеку и прослеживала каминную сеть. Гарри старался не думать о том, что Сириус скучает в своём доме один, вынужденный терпеть общество Скрипа.

Гарри заранее пришёл во Временную Комнату на последнее занятие А.Д. перед каникулами, и, когда зажглись факелы, просиял от радости: Добби не поленился украсить комнату к Рождеству. Он понял, что это дело рук эльфа, потому что никто другой не стал бы привязывать к потолку сотню золотистых шаров с портретом Гарри и надписью на каждом: «Удачного Рождества мистеру Поттеру!».

Гарри едва успел снять последний шар, как дверь скрипнула и в комнату вошла Луна с обычным мечтательным выражением лица.

— Привет, — протянула она, смотря вокруг на декорации. — Здорово. Это ты украшал?

— Нет, — сказал Гарри, — это Добби, домовый эльф.

— Омела, — медленно произнесла Луна, указывая на пышную гроздь белых ягод, нависших над головой Гарри. Он успел отскочить в сторону. — Отличный прыжок, — сказала Луна уже серьезным голосом, — они часто стреляют иглошипами.

Не успел Гарри открыть рот, чтобы спросить про иглошипы, как в комнату вошли Анджелина, Кэти и Алисия. Все трое запыхались и очень замерзли.

— Ну что, — мрачно начала Анджелина, отбрасывая плащ в угол. — Мы нашли тебе замену.

— Замену? — растерялся Гарри.

— Тебе, Фреду и Джорджу, — быстро объяснила она. — У нас новый ловец.

— Кто? — выпалил Гарри.

— Джинни Уизли, — ответила ему Кэти.

Гарри уставился на неё.

— Не удивляйся, — Анджелина вытащила палочку и стала разминать руку. — Она и правда неплохо летает. Не так хорошо, как ты, — она бросила Гарри сердитый взгляд, — но так как ты отстранен —

Гарри ее уже не слушал; Анджелина могла бы догадаться, что он гораздо больше неё сожалеет о своём отстранении.

— А кого ты взяла на место загонщиков? — спросил он, стараясь говорить как обычно.

— Эндрю Кирк, — безрадостно объяснила Анджелина, — и Джек Слопер. Оба не подарок, но, учитывая тех балбесов, которые были до них…

С приходом Рона, Гермионы и Невилла они закончили горестную дискуссию на тему квиддича, и в течение пяти минут в комнате стало так много народу, что Анджелина перестала бросать на Гарри осуждающие взгляды.

— А теперь, — Гарри призвал всех к порядку, — об уроке. Я подумал, что не стоит начинать тренировку новых заклинаний перед трехнедельным перерывом на каникулы —

— Ничего нового? — проворчал Захарий Смит так громко, что его было слышно на всю комнату. — Если бы я знал, то не пришел бы.

— Гарри, почему ты не отправил ему сообщение о теме урока? Это же твоя работа! — съязвил Фред.

Несколько человек хихикнули. Гарри заметил, что Чжоу тоже смеётся, и почувствовал, что гора упала с его плеч.

— будем тренироваться парами, — сказал Гарри. — Сначала минут десять поупражняемся с заклинанием Подвластия, а потом достанем пуфики продолжим тренировку по Сногсшибанию.

Все послушно разделились на пары; Гарри, как обычно, оказался в паре с Невиллом. Вскоре комнату заполнили прерывающиеся выкрики «Импедимента!». На минуту ученик застывал без движения, пока его партнер наблюдал за работой других пар, а потом они менялись местами — ученик оживал и начинал атаковать другого.

Невилл, к всеобщему удивлению, стал справляться с заклинаниями. Когда он три раза подряд заморозил Гарри, оставив его без движения, тот решил оставить его тренироваться с Роном и Гермионой и ушел смотреть работу других пар. Когда он прошел мимо Чжоу, та улыбнулась; Гарри едва удержался, чтобы не пройти мимо неё еще раз двадцать.

После десяти минут отработки заклинания Подвластия все разложили на полу пуфы и стали тренироваться Сногсшибанию. Чтобы падать на пол всем разом, места не хватало, и поэтому половина учеников сначала наблюдала за другой половиной, отрабатывающей заклинание, а потом менялась с ней местами.

Гарри не мог без гордости смотреть на своих подопечных. Невилл, правда, сбил с ног Падму Патил вместо Дина Томаса, в которого целился, но в целом заклинание он делал неплохо, да и другие ученики отлично работали.

По истечении часа Гарри дунул в свисток.

— Вы все молодцы, — улыбнулся он ученикам. — После каникул мы, наверное, попробуем что-нибудь посложнее — может быть, заклинание Патронуса —

По комнате прокатился оживлённый гул. Все, по установленному порядку, стали выходить из комнаты по двое и по трое; многие перед тем, как уйти, пожелали Гарри счастливого Рождества. Обрадованный, он стал собирать с пола пуфики и аккуратно складывать их на место с помощью Рона и Гермионы. Рон и Гермиона оставили его одного; он ненадолго задержался, потому что Чжоу все еще была в комнате, и Гарри ждал от неё пожелания счастливого Рождества.

— Иди, можешь меня не ждать, — сказала она своей подружке Мариэтте, и сердце Гарри подпрыгнуло от радости.

Он сделал вид, что расправляет наволочку на пуфе. Он знал, что они остались в комнате одни, и ждал, что Чжоу заговорит первой. Вместо слов он услышал тихий всхлип.

Он обернулся и увидел посреди комнаты Чжоу, по щекам которой текли слёзы.

— Что —

Он не знал, что делать. Чжоу просто стояла и молча плакала.

— Что случилось? — спросил он испуганно.

Она помотала головой и вытерла слезы рукавом.

— Извини, — пробормотала она жалким голосом. — Я подумала…что…если бы он знал все эти заклинания…которые я сейчас знаю…может…он был бы жив.

Сердце Гарри теперь чуть ли не перестало биться. Он мог бы и догадаться. Ей хотелось поговорить о Седрике.

— Он наизусть знал все эти заклинания, — уверил он Чжоу. — Если бы не они, он не смог бы пройти тот лабиринт. Но перед Вольдемортом у него просто не было шансов.

Она ойкнула при звуке имени Вольдеморта, но продолжала смотреть в глаза Гарри.

— Но ты ведь выжил, когда был еще ребенком, — тихо произнесла Чжоу.

— Это так, — устало сказал Гарри и пошел к двери. — Но чем тут гордиться, я не знаю.

— Нет, не уходи! — крикнула Чжоу, снова готовая разрыдаться. — Я не хотела…чтобы все так получилось…

Она снова всхлипнула. Даже с красными опухшими глазами она была хорошенькая. Гарри почувствовал себя виноватым. Он был бы очень рад, если бы они расстались со словами «Счастливого Рождества!».

— Тебе, наверное, неприятно, — она снова промокнула глаза рукавом, — упоминание о Седрике…ты ведь видел его смерть…ты, наверное, хочешь забыть об этом?

Гарри промолчал; у него не хватало духу признаться в том, что Чжоу была права.

— Знаешь, ты очень хороший учитель, — она слабо улыбнулась. — У меня никогда еще не получалось Сногсшибание.

— Спасибо, — растерянно произнес Гарри.

Они долго смотрели друг на друга. Гарри хотелось выскочить из комнаты и убежать подальше, но, в то же время, он не мог пошевелиться.

— Омела, — Чжоу указала вверх над его головой.

— Да, — ответил Гарри. Во рту у него пересохло. — В ней полно иглошипов.

— А что это?

— Понятия не имею, — ответил Гарри. Чжоу подошла ближе. Мозги Гарри словно заморозились от заклинания. — Спроси у Лунатика. Ой, то есть у Луны.

Чжоу смешно хихикнула. Теперь она была к нему еще ближе. Гарри мог сосчитать веснушки на её носу.

— Ты мне очень нравишься, Гарри.

Он не мог думать. Странное звенящее чувство разлилось по всему телу, сковывая руки, ноги и разум.

Чжоу подошла очень близко. Он мог видеть каждую слезинку на её ресницах…

Через полчаса он вернулся в гостиную, где Рон с Гермионой расположились у камина, заняв лучшие места. Почти все уже отправились спать. Гермиона писала очень длинное письмо; она уже исписала половину свитка, который свисал со стола. Рон валялся на коврике, заканчивая домашнюю работу по Трансфигурации.

— Ты где был? — спросил он Гарри, как только тот опустился в кресло рядом с Гермионой.

Гарри промолчал. Он был в состоянии шока. Ему одновременно хотелось рассказать Рону с Гермионой обо всём, и хотелось унести это с собой в могилу.

— Ты в порядке, Гарри? — спросила его Гермиона поверх кончика пера.

Гарри неопределённо пожал плечами. Если честно, то он и сам не знал, в порядке он или нет.

— Что случилось? — Рон приподнялся на локте, чтобы лучше видеть Гарри. — Ну что?

Гарри не мог от них ничего скрывать, но и рассказывать не хотел. Едва он решил молчать в ответ на все вопросы, как Гермиона взяла дело в свои руки.

— Это из-за Чжоу? — спросила она осведомленно. — Она тебя подловила после урока?

Оцепенев от удивления, Гарри кивнул. Рон прыснул, но затих после строгого взгляда Гермионы.

— И…м-м…что ей от тебя было надо? — спросила она с поддельной небрежностью.

— Она, — быстро начал Гарри; он прокашлялся и начал снова. — В общем, она…

— Вы целовались? — оживлённо спросила Гермиона.

Рон так резво вскочил на ноги, что его чернильница опрокинулась на коврик. Совсем не обратив на это внимания, он в ожидании уставился на Гарри.

— Ну? — выпалил он.

Гарри посмотрел на Рона, умирающего от любопытства, потом на слегка нахмурившуюся Гермиону и кивнул.

— ХА!

Рон радостно вскинул кулак в воздух и так сильно заржал, что несколько перепуганных второклассников за окном подпрыгнули. Гарри выдавил улыбку при виде Рона, катающегося по полу.

Гермиона бросила на Рона презрительный взгляд и продолжила писать письмо.

— Ну? — Рон прекратил кувыркаться и посмотрел на Гарри. — Как это было?

Гарри замялся.

— Мокро, — признался он.

Рон произвел звук, похожий на недовольное фырканье и радость одновременно.

— Потому что она плакала, — продолжал Гарри серьезно.

— А, — улыбка Рона слегка уменьшилась. — Ты что, так плохо целуешься?

— Ну…э-э… — Гарри никогда об этом не думал и теперь расстроился. — Наверное, да…

— Конечно, нет, — рассеянно сказала Гермиона, продолжая скрипеть пером.

— А ты откуда знаешь? — резко спросил Рон.

— Да потому что Чжоу и так все эти дни плачет, — ответила она задумчиво. — Во время еды, на переменах, вообще всегда.

— И ты подумал, что пара поцелуев её развеселит, — прыснул Рон.

— Рон! — укоряющее сказала Гермиона, макая перо в чернильницу. — Ты самый бесчувственный хам, которого я когда-либо встречала.

— При чем тут я? — обиделся Рон. — Ты знаешь кого-нибудь, кто бы плакал во время поцелуя?

— Да, — спросил встревоженный Гарри, — знаешь или нет?

Гермиона посмотрела на них обоих с выражением лица «нельзя же быть такими идиотами».

— Вы что, не понимаете, что чувствует Чжоу? — спросила она.

— Нет, — ответили Гарри и Рон вместе.

Гермиона вздохнула и отложила перо в сторону.

— Начнем с того, что она очень расстроена смертью Седрика. Во-вторых, как мне кажется, её мучит то, что она любила Седрика, а теперь ей нравится Гарри. Потом, её может расстраивать то, что, не успев забыть Седрика, она уже целуется с Гарри; она также переживает насчет того, что скажут люди, если она начнёт дружить с Гарри. Чжоу не может поговорить о своих чувствах с Гарри, потому что он — единственный, кто видел смерть Седрика и неловко напоминать ему об этом. Ах да, еще она может переживать из-за того, что ее выгонят из равенкловской команды по квиддичу, если она и дальше будет так плохо летать.

После её речи повисла тишина; затем Рон опомнился и сказал: — Не все же люди могут так разбираться в чувствах! Почему бы ей самой не объяснить —

— Потому что у тебя эмоциональный уровень, как у хомяка, и ты вряд ли её поймёшь, — гневно сказала Гермиона, вновь макая перо.

— Она первая начала, — сказал Гарри. — Я и не собирался — она сама ко мне подошла — и давай плакать — я не знал, что делать —

— Не вини себя, дружище, — успокоил его Рон.

— Ты мог бы её пожалеть, — сказала Гермиона с обеспокоенным видом. — Ты её разве не пожалел?

— Ну, — Гарри начал краснеть, — я…обнял её…похлопал по спине…

Гермиона посмотрела на него так, словно собиралась закатить глаза.

— Что ж, могло быть и хуже, — сказала она. — Когда ты с ней снова встретишься?

— А разве нужно… — растерялся Гарри. — Мы же встречаемся на занятиях А.Д. —

— Я не про это, — перебила его Гермиона.

Гарри не ответил. Со слов Гермионы он понял, что теперь на нем висят ужасающие обязанности. Он представил на минуту, что придется куда-нибудь ходить с Чжоу — например, в Хогсмид — и быть с ней наедине несколько часов подряд. Конечно, теперь ему придется попросить Чжоу куда-нибудь с ним сходить — после всего этого…от этих мыслей у него свело живот.

— По крайней мере, — донесся до него голос Гермионы, которая продолжила писать письмо, — у него есть куча причин, чтобы пригласить Чжоу.

— А если он не хочет её приглашать? — спросил Рон, который следил за Гарри с необычным для него проницательным выражением лица.

— Не дури, — медленно произнесла Гермиона. — Она нравится Гарри уже не первый год. Да, Гарри?

Гарри промолчал. Да, Чжоу давно ему нравилась, но когда он представлял себя с ней вдвоём, то в этих мечтах была веселая счастливая Чжоу, а не безудержно рыдающая у него на плече девушка.

— А для кого эта поэма? — Рон попытался заглянуть в письмо, которое теперь свисало до пола. Гермиона поспешно свернула свиток.

— Для Виктора.

— Для Крума?!

— Мы что, знаем других Викторов?

Рон промолчал, но вид у него был злющий. Следующие двенадцать минут они просидели в тишине: Рон дописывал Трансфигурацию, ворча от нетерпения и перечеркивая ошибки, пока Гермиона быстро закончила письмо и свернула его, а Гарри уставился в камин, мечтая, чтобы в нём возникла голова Сириуса и дала какой-нибудь совет на счет обращения с девушками. Но огонь угасал, пока последние красные угли не погасли, и Гарри увидел, что они в гостиной совсем одни.

— Спокойной ночи, — Гермиона широко зевнула и пошла в женскую спальню.

— Что она нашла в Круме? — гневно спросил Рон, поднимаясь по ступенькам.

— Ну, — Гарри задумался над вопросом, — он старше неё…и он также игрок интернациональной команды по квиддичу…

— Да, но…, - продолжал расстроенный Рон, — он же угрюмый тип, не так ли?

— Да, не очень веселый, — ответил Гарри, все еще думая о Чжоу.

Они молча разделись и натянули пижамы; Дин, Симус и Невилл уже спали. Гарри положил очки на прикроватную тумбочку, но не стал задергивать занавеску из плакатов — он посмотрел на кусок звездного неба через окно у кровати Невилла. Если бы прошлой ночью, лёжа здесь, он знал, что через двадцать четыре часа будет целовать Чжоу Чанг…

— Спокойной ночи, — буркнул Рон где-то справа.

— Спокойной ночи, — ответил Гарри.

Может, в другой раз…когда она перестанет плакать…он попросит ее куда-нибудь пойти с ним. Она, наверное, сейчас злится на него…или лежит в постели, все еще плача и вспоминая Седрика? Гарри не знал, что и думать. Объяснение Гермионы его ещё больше запутало.

— В Хогвартсе нужно ввести новый предмет, — думал Гарри, поворачиваясь на бок. — Изучение работы мозгов у девчонок…во всяком случае, это важнее Предсказаний…

Невилл храпел во сне. Где-то за окном ухала сова.

Гарри снилось, что он снова на занятии А.Д. Чжоу жаловалась, что он затащил её сюда обманом; она говорила, что Гарри обещал ей сто пятьдесят карточек от Шоколадных Лягушек, если она придёт. Гарри отнекивался…Чжоу кричала: — Седрик давал мне тонны карточек, вот, смотри! — и она, вытащив из карманов охапки карточек, бросила их в воздух. Потом она обернулась к Гермионе, и та сказала: — Гарри, ты же ей обещал…думаю, тебе надо что-нибудь подарить ей взамен…как насчет твоей «Молнии»? — Гарри стал объяснять, что не может подарить Молнию, потому что её забрала Амбридж, и вообще, он просто зашел во Временную Комнату, чтобы повесить несколько рождественских шаров в форме головы Добби…

Сон сменился другим…

Его тело было сильным, гибким и мускулистым. Он пробирался между блестящими металлическими решетками, кругом было темно и вокруг были прохладные каменные стены…он полз по полу на животе…вокруг было темно, но он видел окружающие предметы в каких-то странных меняющихся цветах…он повернул голову…коридор был пуст, но лишь на первый взгляд…впереди прямо на полу сидел человек, опустив на грудь подбородок…его силуэт светился в темноте…

Гарри высунул язык…он принюхался к запаху человека…он был живой, но оцепеневший…он сидел перед дверью в конце коридора…

Гарри захотелось ударить человека…он должен держать себя в руках, у него есть дела поважнее…

Но человек стал подниматься…когда он вскочил, с его ног упал серебристый плащ…Гарри увидел, как над ним навис его размытый силуэт, видел палочку, направленную в его сторону…у него не было выбора…он высоко подскочил в воздух и один раз, второй, третий вонзил в тело человека свои клыки, чувствуя, как под тяжестью его челюстей хрустят человечьи рёбра…почувствовал поток теплой крови…

Человек кричал от боли…потом он затих…он упал к стене…кровь залила весь пол…

Лоб пронзила резкая боль…он едва ли не горел…

— Гарри! ГАРРИ!

Он открыл глаза. Все тело покрылось холодным потом; простыни обернулись вокруг его тела, как облегающая одежда; лоб так болел, словно до него дотронулись добела раскалённым прутом.

— Гарри!

Рон смотрел на него широко раскрытыми от страха глазами. У его кровати стояло несколько человек. Гарри сжал голову руками; она раскалывалась от боли…он перегнулся через край кровати и его стошнило…

— Он болен, — сказал чей-то голос. — Надо кого-нибудь позвать —

— Гарри! Гарри!

Он должен рассказать Рону, это очень важно…жадно глотая воздух, Гарри сел на кровати, молясь о том, чтобы его не стошнило. Боль начала отступать.

— Твой отец, — выдавил он, едва дыша. — На твоего отца напали…

— Что? — опешил Рон.

— Твой отец! Он серьезно ранен, там всё в крови —

— Я кого-нибудь позову, — сказал тот же встревоженный голос, и Гарри услышал, как кто-то выбежал из спальни.

— Гарри, — мягко сказал Рон, — это же…это был просто сон…

— Нет! — крикнул Гарри; Рону необходимо было поверить. — Это не был просто сон! Я был там…я всё видел…это был я…

Он услышал, как шепчутся Дин с Симусом, но не обратил внимания. Боль во лбу угасала, но он до сих пор был в холодном поту и его трясло в лихорадке. Его опять стошнило, и Рон едва успел отскочить в сторону.

— Гарри, тебе плохо, — сказал Рон дрожащим голосом. — Невилл побежал за помощью.

— Я в порядке! — Гарри вытер рот рукавом пижамы. Его била дрожь. — Со мной все нормально, а вот твой отец ранен — нам нужно выяснить, где он — он истекает кровью — я был — эта была огромная змея.

Он попытался встать с постели, но Рон силком уложил его; где-то рядом все еще шептались Дин с Томасом. Сколько прошло времени — минута или десять — Гарри не знал; он просто сидел на кровати, дрожа в холодном поту, и чувствовал, что боль медленно уходила из его шрама…на лестнице послышались торопливые шаги и голос Невилла:

— Сюда, профессор.

В спальню вбежала профессор МакГонагалл в своей клетчатой накидке, очки криво сидели на переносице её точёного носа.

— Что произошло, Поттер? У тебя что-то болит?

Впервые Гарри был так рад её видеть; сейчас ему надо было поговорить с кем-нибудь из Ордена Феникса, а не с тем, кто будет над ним кудахтать и выписывать бесполезные лекарства.

— Не у меня, а у отца Рона, — он сел на постели. — Я видел, как на него напала змея, и он серьезно ранен.

— В каком смысле — видел? — черные брови МакГонагалл подскочили вверх.

— Не знаю…я видел сон, и я был там…

— Тебе это приснилось?

— Нет! — разозлился Гарри. Неужели никто не понимает? — Сначала мне снилось что-то другое, какая-то глупость…а потом её перебило это видение. Это был не сон, это было наяву. Мистер Уизли спал на полу, и на него напала огромная змея, там всё было в крови, он потерял сознание и его нужно срочно найти —

Профессор МакГонагалл в ужасе смотрела на него сквозь сбившиеся набок очки.

— Я не вру и я не сумасшедший! — Гарри чуть ли не кричал на неё. — Говорю же вам, я видел это наяву!

— Я верю вам, Поттер, — спокойно ответила МакГонагалл. — Одевайтесь — мы идём к директору.