"Герберт Уэллс. Это было в каменном веке (Повесть)" - читать интересную книгу автора

его гребнем.
Скоро она снова оказалась в одиночестве. Все произошло удивительно
быстро. Дым Брата Огня ровным столбом поднимался над становищем к небу,
точь-в-точь как еще недавно, когда старуха стояла на склоне, вознося
моления льву.
Ей показалось, что прошло очень много времени, прежде чем Уг-Ломи
снова показался на вершине холма. Тяжело переводя дыхание, он с
торжествующим видом подошел к Эвдене, стоявшей на том самом месте, где
несколько дней назад племя оставило ее в жертву льву. Волосы падали ей на
глаза, лицо горело, в руке она сжимала окровавленный топор.
- Ва! - закричал Уг-Ломи и потряс в воздухе палицей, теперь красной
от крови, с налипшими волосами. Он с признательностью посмотрел на
бившуюся вместе с ним Эвдену. И она, взглянув на него, сияющего от
счастья, почувствовала, как слабость разливается по ее телу, и заплакала и
засмеялась.
При виде ее слез сердце Уг-Ломи сжала какая-то непонятная ему сладкая
боль. Но он только громче крикнул: <Ва!> - и потряс топором. Как подобает
мужчине, он велел Эвдене следовать за собой и, размахивая палицей,
большими шагами направился к становищу, словно он никогда не уходил от
племени; перестав плакать, Эвдена торопливо пошла за ним, как и подобает
женщине.
Так Уг-Ломи и Эвдена вернулись в становище, из которого за много дней
до того убежали от Айи. Возле костра лежал наполовину съеденный олень,
точь-в-точь как это было до того, как Уг-Ломи стал мужчиной, а Эвдена -
женщиной. И вот Уг-Ломи сел и принялся есть, и Эвдена села рядом с ним,
как равная, а все племя смотрело на них из безопасных убежищ. Через
некоторое время одна из старших девочек, робея, пошла к ним с маленькой Си
на руках, и Эвдена позвала их и предложила им пищи. Но девочка испугалась
и не захотела подходить к ним близко, хотя Си рвалась от нее к Эвдене. А
потом, когда Уг-Ломи кончил есть, он задремал и наконец заснул, и
мало-помалу все остальные вышли из своих убежищ и приблизились к ним. И
когда Уг-Ломи проснулся, все (если не считать того, что нигде не было
видно мужчин) выглядело так, будто он никогда и не покидал племени.
И вот что странно, хотя так это и было: пока Уг-Ломи сражался, он
забыл о раненой ноге и не хромал, но, после того как он отдохнул, он стал
хромым и хромал до конца своих дней.
Кошачья Шкура, и второй из Красноголовых братьев, и Вау-Хау, который
искусно обтачивал кремни, как это делал раньше его отец, убежали от
Уг-Ломи, и никто не знал, куда они скрылись. Но через два дня они пришли
и, сидя на корточках поодаль в папоротнике под каштанами, смотрели на
становище. Уг-Ломи хотел было их прогнать, но гнев его уже остыл, и он не
тронулся с места, и на закате они ушли. В тот же день они набрели в
папоротнике на старуху, там, где Уг-Ломи наткнулся на нее, когда
преследовал Вау-Хау. Она лежала мертвая и в смерти стала еще безобразнее,
но тело ее не было тронуто. Шакалы и стервятники, отведав, оставили ее -
она была поистине удивительной старухой!
На следующий день мужчины пришли снова и сели ближе, и Вау-Хау держал
в руке двух кроликов, а Красноголовый - лесного голубя, но Уг-Ломи встал и
на глазах у женщин насмехался над пришедшими.
На третий день они сели еще ближе - у них не было ни камней, ни