"Герберт Уэллс. Неопытное привидение" - читать интересную книгу автора

- Что? - не понял Клейтон.
- Как это - поскольку его было видно насквозь, он мог говорить только
правду? Я не понимаю.
- Я тоже, - ответил Клейтон с неподражаемой серьезностью. - Но тем не
менее это так, могу вас уверить. Знаю только, что он ни разу ни на йоту не
отступил от святой истины. Рассказывал он мне, как погиб: спустился с
зажженной свечой в подвал посмотреть, где протекает газ... А работал он,
когда обнаружилась эта утечка, как он мне объяснил, учителем английского
языка в одной лондонской закрытой школе.
- Бедняга, - сказал я.
- И я так подумал, и чем больше он рассказывал, тем больше укреплялся в
этой мысли. Существование его было бессмысленно и при жизни и после смерти
тоже. Об отце, о матери и о своем школьном учителе - обо всех своих
близких он говорил с озлоблением. Он был слишком обидчив, нервозен,
считал, что никто его не ценил по-настоящему и не понимал. Кажется, у него
за всю жизнь не было ни одного близкого человека, и никогда ни в чем он не
добился успеха. От спорта увиливал, на экзаменах проваливался. "С
некоторыми вот так бывает, - объяснил он мне. - Как только я входил,
например, в экзаменационный кабинет, все сразу вылетало из головы". И,
разумеется, был помолвлен - с такой же слабохарактерной особой, как он
сам, надо полагать, - когда случилась эта досадная оплошность с газом,
положившая конец всем его земным делам. "Ну и где же вы теперь? - спросил
я его. - Не в..."
Но на эту тему он изъяснялся как-то туманно. Я понял его так, что он
находился в некоем неопределенном, промежуточном состоянии, в каком-то
особом резерве для душ, слишком ничтожных для таких определенных вещей,
как грех или добродетель. В общем, не знаю. Он был слишком неразвит и
занят собой, чтобы я мог из его рассказа составить себе ясное
представление о том месте, о той области, что лежит по Ту Сторону Добра и
Зла. Но где бы он ни обретался, он, видимо, попал в общество себе подобных
призраков - таких же малодушных юнцов из лондонского простонародья,
которые все были между собой на дружеской ноге, и у них там, вероятно, без
конца велись разговоры о том, кто и когда выходил являться, и о прочих
подобных делах. Да, так он и говорил: "Выходил являться"! У них это там
почитается величайшей доблестью, и большинство из них так никогда и не
отваживается на такое предприятие. Ну, подзудили его, знаете, он и явился.
- Удивительно! - воскликнул Уиш, глядя в камин.
- Так, во всяком случае, я его понял, - скромно пояснил Клейтон. -
Может быть, конечно, я не в состоянии был совершенно трезво отнестись к
его рассказу, но именно такой он изобразил мне среду, в которой вращался.
И он все летал по комнате и говорил, говорил своим слабым, глухим голоском
- все о себе, о своей злополучной персоне, и ни разу от начала и до конца
не произнес ни единого твердого суждения. Он был еще тщедушнее и
бестолковее, еще никчемнее, чем если бы он стоял там живой. Но только
тогда бы он, как вы понимаете, не стоял в моей спальне - то есть будь
живой, я хочу сказать. Я бы вышвырнул его вон.
- Разумеется, - сказал Эванс, - есть такие жалкие существа на свете.
- И у них точно так же, как и у нас, могут быть свои призраки, -
согласился я.
- Одно только можно сказать о нем определенно: он начал в какой-то мере