"Герберт Уэллс. Морская дама. Узор лунного света" - читать интересную книгу автора

более ужасного типа из дома, стоявшего дальше к западу.
А ко всему прочему, вдруг появился некий известный писатель,
занимавший соседний дом - раздражительный брюнет с круглой головой и в
очках, - и принялся с высоты неприступной стены кричать какие-то глупости
про свою лестницу. Заниматься его дурацкой лестницей никто, естественно, и
не собирался, что вызвало у него совершенно непонятное недовольство. Судя
по тону и жестам, он выкрикивал всякие грубые слова и, казалось,
намеревался вот-вот спрыгнуть на пляж и подойти.
И тут, в довершение всего, из-за западной буны показались Презренные
Туристы!
Сначала над букой появились их головы, потом стали слышны голоса. А
потом они принялись с радостными криками карабкаться на буку.
- Бесподобно! Бесподобно! - перекликались, взбираясь наверх,
Презренные Туристы (в тот год "бесподобно" было самым модным словечком). -
И еще:
- Ого-го, держитесь! - И потом, уже ближе к делу:
- Эй, что там такое стряслось?
- Бесподобно! Бесподобно! - неслись снизу голоса еще невидимых
Презренных Туристов: группа, очевидно, была многочисленная.
- Что-нибудь неладно? - крикнул наугад один из Презренных Туристов.
- Боже мой! - сказала миссис Бантинг, обращаясь к Мэйбл. - Что нам
делать?
И когда она излагала события моему троюродному брату Мелвилу, это
неизменно звучало как подлинный гвоздь всего рассказа: "Боже МОЙ! Что нам
ДЕЛАТЬ?"
Я думаю, что в отчаянии она даже взглянула в сторону моря. Но
разумеется, если теперь бросить русалку обратно в воду, потом придется - о
ужас! - как-то все объяснять...
Очевидно, оставалось только одно. Миссис Бантинг так и сказала:
- Остается только одно - внести ее в дом.
И ее внесли в дом!..
Не так уж трудно вообразить себе эту маленькую процессию. Впереди -
Фред, мокрый и ошеломленный, но все еще крепко прижимающий к себе русалку,
чувствующий, что она тоже прижимается к нему, и притом слишком
запыхавшийся, чтобы вымолвить хоть слово. На руках у него - Морская Дама.
Насколько я понимаю, у нее была прелестная фигура - до самого того места,
где начинался этот ужасный хвост (с плавником на конце, который, как
доверительным шепотом сообщила миссис Бантинг моему троюродному брату, был
повернут вертикально и имел заостренные концы, точь-в-точь как у макрели).
Наверное, хвост болтался внизу, и с него на дорожку капала вода. Одета
была русалка в очень изящное и очень длинное платье из какой-то красной
ткани, отделанное белым кружевом, и еще, как сказала мне Мэйбл, на ней
было болеро, хотя его вряд ли можно было видеть, когда они шли через сад.
А ее пышные золотистые волосы скрывала фригийская шапочка, оставляя на
виду лишь белый, гладкий низкий лоб над глазами цвета морской волны. Судя
по тому, что последовало в дальнейшем, я полагаю, что в тот момент русалка
с большим интересом и вниманием разглядывала веранду и окна дома.
За этой неуверенно шагающей парой, видимо, шла миссис Бантинг. За ней
- мистер Бантинг. К тому времени он, вероятно, был еще весьма мокр и пал
духом - исходя из кое-каких моих последующих наблюдений, могу себе