"У истоков христианства (от зарождения до Юстиниана)" - читать интересную книгу автора (Донини Амброджо)

ЗАГАДКА ИОСИФА ФЛАВИЯ

В среде историков христианства в последние десятилетия возникло множество вопросов, вызванных публикацией нескольких фрагментов — всего их оказалось пять — перевода с древнесла-вянского (или старорусского) языка XI–XII вв. другого сочинения Иосифа Флавия — «Иудейская война».

Мы обнаруживаем в них достаточно странную версию осуждения и смерти Иисуса, человека «более чем человеческого вида», который якобы был вовлечен помимо его воли в вооруженный заговор против римских захватчиков: подобие «царя, который никогда не царствовал». Разочарованные его отказом вступить в Иерусалим и истребить римский гарнизон, «вожди евреев» и «законоучители» якобы дали 30 талантов Пилату, чтобы он позволил им казнить его на кресте «вопреки закону предков».

Некоторые детали этого рассказа несомненно абсурдны: упоминания о чудесах, приписанных Иисусу, его арест и освобождение Пилатом, эпизод с 30 динариями, скопированный с евангельского повествования. Отмечаются признаки одной или двух переделок этого текста. Но если речь идет об интерполяциях, принимая во внимание, что весь этот эпизод отсутствует в греческом оригинале труда Флавия, следует отнести их к более ранним временам, нежели XI–XII вв. Ясно, что ни один христианский переписчик средних веков не мог бы изобрести его, когда образ Христа уже устойчиво сложился на теологической основе. Подобный эпизод, возможно, встречался в каких-нибудь древнейших списках книги Флавия на арамейском или греческом языке и затем мог быть сохранен на Балканах, как бы в заповедном углу христианского Востока.

История иудейского мира той эпохи полка попыток различного рода антиримских возмущений, начиная с восстания под предводительством Иуды из Гамалы (прозванного Галилеянином) против описи имущества, произведенной по велению Августа сирийским легатом Сульпицием Квиринием в 6 г. н. э., и вплоть до кровавых подвигов Тев-ды — «египтянина» с четырьмя сотнями (или тысячами) его сподвижников, собравшихся в пустыне и там истребленных между 44 и 46 г. В Деяниях апостолов эти две безуспешные попытки вспоминаются с известной горечью и служат выводу о том, что «если это предприятие и это дело — от человеков, то оно разрушится, а если от бога, то вы не можете разрушить его» (5:35–39).

Немало других примеров тщетности борьбы человека могли назвать свидетели событий того времени. Так, вскоре после смерти Ирода Великого некий раб из дома царя, по имени Симон, выходец из долины Иордана, предал огню царский дворец в Иерихоне и провозгласил себя «царем», то есть мессией. О нем рассказывает Тацит в своей «Истории» (V, 9). Повстанческое государство во главе с пастухом Атронгом существовало короткое время в Галилее; но вскоре Атронг трагически погиб. Когда в Галилее же Иуда, сын Иезекии, напал на склад оружия, он был убит римлянами вместе с его сообщниками.

В «Иудейских древностях» (XVIII, 4) Иосиф Флавий вспоминает об авантюре одного самаритянского пророка, который в 36 г. н. э. обещал своим ученикам показать священные предметы, спрятанные, согласно легенде, Моисеем на горе Геризим. Огромная толпа собралась с оружием в руках, но была разогнана отрядом солдат, посланным на место событий Понтием Пилатом. Возможно даже, что именно этот эпизод был причиной его внезапного отзыва в следующем году из Иудеи: самаритяне, друзья Тиберия, подали протест сирийскому легату Вителлию, и Пилат должен был срочно покинуть страну.

В «Иудейской войне» (II, 3) речь идет еще об одном «пророке», египетского происхождения, который собрал в пустыне между 52 и 58 г. н. э. более 30 тысяч вооруженных людей и выступил на Иерусалим, но был разбит и спасся бегством.

Все эти эпизоды жестокой борьбы, заканчивавшиеся катастрофой, не могли не способствовать зарождению религиозных откликов на нее: в условиях того времени революционное брожение и мессианские порывы неизбежно перерождались в миф. И облаком этого мифа был окутан также тот эпизод из славянского перевода Иосифа Флавия, о котором шла речь.

Впрочем, очевидно, что и другие свидетельства об Иисусе, которые содержатся в XVIII и XX книгах греческого текста «Иудейских древностей», также явно ложны.

Иосиф — мятущаяся и в то же время неординарная фигура еврейского интеллектуала той эпохи. Его труды — основной нехристианский источник сведений о Палестин и событиях тех лет; другие авторы, например, географ i натуралист Плиний Старший, погибший во время извер жения Везувия в 79 г. н. э., или Павсаний, даже сам Тацит автор «Истории», добавляют к ним весьма немного.

Родившийся около 37 или 38 г. н. э. в жреческой семье фарисеев, сам священнослужитель при Иерусалимском храме, Иосиф был вовлечен в первую иудейскую войну 67 г. Ему было поручено командование войском и руководство сопротивлением в Галилее, которую он знал достаточно хорошо. Потерпев поражение, он почти тотчас же перешел на сторону римлян. И чтобы добиться расположения Вес-пасиана, в доме которого он якобы впоследствии получил прозвание Флавий, он пошел на многое, вплоть до утверждения, что еврейский народ был введен в заблуждение ложными пророчествами и что настоящий мессия, предвозвещенный таинственными оракулами, был не кто иной, как победоносный римский завоеватель, взошедший затем на римский престол в 69 г., накануне падения священного города.

Эти события Иосиф описал в семи книгах своей «Иудейской войны», составленной вначале на арамейском языке, а затем переведенной им самим в 75–79 гг. на греческий. За ней последовали «Иудейские древности» в двадцати книгах, написанные непосредственно по-гречески в 93–94 гг., чтобы люди лучше знали политические, религиозные и культурные традиции народа, который он предал, но с которым всегда чувствовал себя связанным. Это писатель продемонстрировал в последние годы жизни: в 97 г. в памфлете «Против Апиона», грамматиста-антисемита, и в своей тенденциозной, но показательной в этом отношении «Автобиографии», завершенной в 99 г., незадолго до смерти, когда в Риме разгорелась антиеврейская кампания в связи с тем, что многие иудейские общины отказались тогда, после разрушения Иерусалима в 70 г., передать имперскому фиску деньги, которые были первоначально предназначены диаспорой для нужд Иерусалимского храма. На них обрушились в то время репрессии Домициана.

Появился к тому времени Иисус, мудрый человек, если можно назвать его человеком: он совершал в самом деле необычайные поступки, наставник людей, которые благорасположены к истине. И привлек многих иудеев и также многих из греков. Это был мессия (Христос). И после того как Пилат, по доносу главнейших людей среди нас, наказал его распятием на кресте, те, кто любили его с самого начала, не перестали его любить. Он и в самом деле появился на третий день, снова живой, сдержав предсказанные божественным пророком эти и тысячи других чудесных вещей, сотворенных им вокруг себя. И еще теперь не стало меньше племя тех, кто получил от него имя христиан.

Достаточно и этих кратких сведений, чтобы убедиться, что Иосифу Флавию никак не могли принадлежать те два свидетельства, приписанные ему в «Иудейских древностях» — книге, дошедшей до нас только в трех греческих списках, самый древний из которых не старше IX — x вв.

В первом отрывке, известном под наименованием «Фла-виева свидетельства», говорится об Иисусе как о «мудром человеке, если можно назвать его человеком», одаренном необыкновенными качествами, осужденном на смерть Пилатом, воскресшим на третий день и почитаемом теми, кого «он назвал христианами». И уточняется: «Он был мессия».

Однако мы знаем, что для Иосифа мессией был Веспа-сиан. Вмешательство безвестного набожного христианского переписчика, пораженного тем, что в подробном повествовании Иосифа нет ни малейшего упоминания об Иисусе, столь очевидно, что даже подавляющее число современных теологов, как католических, так и протестантских, ставят под сомнение подлинность всего отрывка. Мы даже можем уточнить эпоху, в которую эта интерполяция была включена в текст, учитывая, что Ориген в первой половине IIIв. еще ничего не знал о ней (в своей книге «Против Цельса», 1, 47, он даже заявляет, что Иосиф не верил, что Иисус был мессия), тогда как Евсевий Кесарийский, придворный историк времен Константина, живший в начале IV в., неоднократно воспроизводит эпизод, о котором идет речь, с явным сочувствием, так что нет ничего удивительного в его фабрикации.

Не менее ложной должна быть признана другая короткая вставка в «Иудейских древностях», где речь идет о насильственной смерти Иакова, «брата Иисуса, прозванного мессией» (XX, 9), — и по тем же мотивам. Напротив, эпизод смерти Иоанна, прозванного Крестителем, приводится Иосифом без всякой связи с Иисусом (XVIII, 5). Он говорит только, что Ирод Антипа повелел арестовать и зверски убить в крепости Махеронта какого-то неугодного ему пророка, потому что тот собирал вокруг себя большие фанатичные толпы и призывал их креститься и «жить праведно». Евангелия добавляют к этому, что Иоанн язвительно обличал кровосмесительный союз царя с Иродиа-дой, супругой сводного брата Ирода Филиппа, и что по ее наущению Иоанн и был обезглавлен, с чего и началась публичная проповедь Иисуса.

Нет сомнений, что мы имеем дело здесь с позднейшей переработкой фактов, о которых Иосиф Флавий рассказал с совершенно иными побуждениями.

Историю первой иудейской войны наппсал также по-гречески Юстин Тивериадский родом из Галилеи, умерший около 100 г. н. э. От его текста уцелели только незначительные фрагменты; однако византийский патриарх Фотий, который в IX в. еще читал его целиком, не обнаружил в нем никаких упоминаний об Иисусе.

В свидетельствах об Иисусе других нехристианских авторов той эпохи, вплоть до середины II в. н. э., — все они, впрочем, редкие, без исключения спорные и, может быть, даже представляют собой позднейшие вставки (речь идет о сочинениях Плиния Младшего, Тацита, Светония и Адриана) — встречается только имя Христос, которое уже превратилось в ритуальное наименование некоего божественного искупителя. Все они придают весьма мало убедительности историческому существованию личности Иисуса.

Его имя встречается, однако, достаточно часто в официальной иудаистской литературе первых веков нашей эры, и нередко в форме резких нападок. Талмуд, возникший из соединения Мишны (наставления, урока) I–III вв. и Ге-мары (комментария) III–V вв., утверждает, что Иисус якобы был сыном римского солдата по имени Пантера или Пандера и некоей еврейки-полупроститутки, которую звали Мария, и что он был «подвешен к дереву» (то есть к кресту) как шарлатан, чародей и обманщик. Следы этой полемической биографии Иисуса Носри (Назореянина) обнаруживаются также у нескольких нееврейских писателей: философ Цельс в конце первой половины II в. пересказывает ее в своем антихристианском трактате под названием «Правдивое слово», ныне утраченном, но целиком воспроизведенном в опровержении Оригена («Против Цельса», I, 32, 33, 68).

Ясно, что речь идет о предпринятой задним числом попытке обратить легенду против образа Иисуса, с противоречивыми и парадоксальными деталями, позаимствованными из популярных жизнеописаний Иисуса. Можно даже вполне обоснованно думать, что имя Пантера или Пандера — это не что иное, как переделка греческого слова «пар-тенос» («девственница»), то есть карикатура на верование в чудесное оплодотворение Марии, о котором рассказывают Евангелия от Матфея и Луки. Точно так же и «Толе-дом Ешу», и различные «Порождения Иисуса», возникшие не ранее VIII в., не имеют исторического основания. Все это — иудаистские реконструкции жизнеописаний Иисуса, с теми же сведениями, что и в христианской легенде, но деформированные в самых характерных для христианского вероучения аспектах.