"Скотт Вестерфельд. Городской охотник " - читать интересную книгу автора

одинаково - как след набирающего высоту истребителя, - заставляют его очень
беспокоиться из-за микробов.
- Да, я помыл руки.
Каждое утро я демонстративно произношу эти слова тоном робота, но до
него мой протест не доходит.
- Рад это слышать.
Мама, наливая мне кофе, украдкой улыбается. Моя матушка - парфюмер,
составляет из простых запахов сложные ароматические комбинации. Ее духи
продают в магазинах на Пятой авеню, один раз на меня повеяло, кажется,
чем-то таким от Хиллари Дефис. Это настораживало.
- Чем сегодня занимаешься, Хантер? - спросила она.
- Собирался отправиться в Чайна-таун.
- О, а разве Чайна-таун сейчас в струе?
Ладно, я не обижаюсь. Конечно, предки считают мою работу фигней. Как и
большинство родителей, они вообще не просекают, что это значит - в струю.
Просто не верят, что это может быть чем-то серьезным. Им все кажется, будто
это такой прикол, как в старых фильмах, когда какой-нибудь малый на
танцплощадке скребет свою подмышку, а вся толпа вокруг начинает ему
подражать, и это становится безумно модным танцем, распространяющимся со
скоростью папашиной эпидемии. Да, именно эпидемии.
Вообще мои предки любят произносить это - "в струю" - нарочито громко и
презрительно, видимо полагая, что так я быстрее уясню себе всю его ничтожную
сущность. А может, эти звуки для них из иностранного языка, и они, как
диковатые туристы, воображают, что если орать погромче, их скорее поймут.
Правда, они подписывают кучу разрешительных бланков, которые я оставляю
им каждую неделю. (Поскольку я несовершеннолетний, им приходится давать
разрешение на то, чтобы транснациональные компании пользовались моими
мозгами.) И, судя по всему, они вроде как не против свободной одежды,
современных телефонов и прочей новомодной электроники.
- Не знаю, мам. Думаю, часть Чайна-тауна в струе, а часть нет. Я не
собираюсь там ничего высматривать, просто у меня встреча с другом.
- Мы его знаем?
- Ее зовут Джен.
Отец кладет на стол очередной ужасающий график и поднимает бровь. У
мамы поднимаются обе.
- Она вовсе не подружка или что-то такое, - сказал я и тут же
сообразил, что совершил ужасную ошибку.
- Нет? - промолвил отец, криво улыбаясь. - А почему ты это упомянул?
- Да потому что у тебя было такое выражение лица, - простонал я.
- Какое "такое"?
- Да я только вчера с ней познакомился!
- Вау! - сказала мама. - И она тебе очень нравится, не так ли?
Я пожал плечами и закатил глаза одновременно, что, в общем-то, было не
совсем адекватной реакцией. Просто хотелось надеяться, что неожиданное
покраснение моей физиономии отец припишет приступу западно-нильской
лихорадки или еще какой-нибудь из его любимых хворей.
Предки у меня что надо, и мы с ними по-настоящему близки, но весь кайф
ломает засевшая в их головах навязчивая идея, будто бы я скрываю от них
огромные пласты своей романтической жизни. На самом деле было бы здорово,
будь у меня эти огромные пласты, чтобы их скрывать. Или, на худой конец,