"Скотт Вестерфельд. Городской охотник " - читать интересную книгу автора

формирования своего нового облика они полагаются на дизайнеров из Парижа и
Рима и нанимают помощников среди избранных трендсеттеров, таких как Хиллари
Дефис. Верхушка пирамиды крутизны, "хой аристой" пирамиды, - там, где, по
сути, должны находиться инноваторы, - срезана, типа как на задней стороне
банкноты в один доллар. (Совпадение? Можно обсудить.)
Неожиданно я запнулся, однако мое кисловатое настроение сменилось
некоторым оживлением. В нескольких ярдах от меня, перед троицей великолепных
бизонов, две приглашенные модели раздавали пакеты с подарками.
Все без исключения, начиная от неприлично богатых людей до
анархистов-взрывателей, обожают халяву. Само собой, я тоже вцепился в
бесплатный пакет, хотя, конечно, убеждал себя в том, что делаю это ради
того, чтобы посмотреть - не будет ли там какой-нибудь наводки, позволяющей
побольше разузнать о спонсорах этого мероприятия. В конце концов, все
подобные вечеринки, куда гостей приглашают по списку, представляют собой
мультикорпоративные рекламные акции, и раздача подарков является их
неотъемлемой частью. Подарочные пакеты, содержащие бесплатные наборы
косметики, популярные журналы, билеты в кино, компакт-диски, шоколадки и
миниатюрные бутылочки с напитками, раздают всем гостям. Главными спонсорами
(я могу назвать эти бренды, потому что их по причинам, которые будут
объяснены ниже, нет в открытой продаже) являлись сам журнал "Хой Аристой",
пряный ром под названием "Благородный дикарь" и новый шампунь, который носил
причудливое название "Пунь-шам". Главным призом в пакете была бесплатная
цифровая фотокамера размером не больше старомодной сигаретной зажигалки,
разумеется, с логотипом этого шампуня.
Бесплатная цифровая камера в качестве рекламного подарка, а? Я одобрил
это кивком.
Но не подарочным пакетом единым жив человек. Я съел шоколадку и
огляделся по сторонам в поисках настоящей еды.
Мимо пронесли поднос с шампанским и апельсиновым соком. Схватив сок, я
осушил стакан залпом - тут-то и обнаружилось, что в него изрядно добавили
"Благородного дикаря" или, наоборот, - "Благородного дикаря" малость
разбавили соком. Мне, правда, удалось не поперхнуться, не закашляться и не
разбрызгать напиток, но к лучшему ли это, вопрос спорный. Потому что ром,
принятый на голодный желудок, тут же ударил мне в голову. Все сделалось
каким-то размытым, мне вдруг показалось, что узлы галстуков некоторых из
моих собратьев-"пингвинов" далеки от совершенства. То есть не вполне
соответствуют канонам, столь внятно изложенным у Эмили Пост. Или
Вандербильт? Я не мог вспомнить, у кого именно это являлось дурным тоном.
Мне снова стало не по себе, хотя на сей раз это, возможно, не имело
никакого отношения к исчезновению Мэнди, потенциальным угрозам, исходящим от
"антиклиента", претенциозности "хой аристой" или даже к тайне отношения Джен
ко мне. Дело было даже не в уровне сахара в крови. Дело обстояло гораздо
проще.
Я был один как перст.
Никому не нравится быть выставленным напоказ. Как маленькая стайка
чучел антилоп, таращившихся на меня через помещение невидящими глазами, я
тоже социальное животное. А здесь я стоял в смокинге, держа подарочный пакет
и пустой бокал из-под апельсинового сока, чувствуя себя неприкаянным среди
множества людей, которых я не знал и инстинктивно не любил.
Где же Джен? Я подумал, может, позвонить ей, но пока мне нечего было ей