"Дональд Уэстлейк. Дурак умер, да здравствует дурак!" - читать интересную книгу автора

- Фред, если ты хочешь, чтобы я по твоей милости пристрастился к
бутылке, то хотя бы заплати за выпивку.
- Думаю, это мне по карману, - ответил я. - Теперь-то уж точно.
Я опять почувствовал слабость в коленях, и Райли повел меня вглубь
зала, к отдельным кабинкам. Он громогласно бранил меня, пока не подошла
официантка, а потом заказал два "джека дэниэлса" со льдом и сказал:
- Если позволишь, Фред, вот тебе мой совет: найди другого поверенного.
- Но ведь это не совсем справедливо, не правда ли? - с сомнением
ответил я. - В конце концов, Добрьяк уже взялся за дело.
- Так же, как я ухаживаю за своей девицей, - возразил Райли и, подняв
руку, погладил воздух. - Слишком уж рьяно этот Добрьяк приударил за твоей
мошной. Избавься от него.
- Ладно, - пообещал я, хотя втайне сомневался, достанет ли у меня
духу войти в контору Добрьяка и объявить ему об отставке. Впрочем, я мог
нанять другого поверенного и поручить ему уволить Добрьяка.
- А еще, - продолжал Джек, - тебе следует подумать о надежном
вложении этих денег.
- Об этом я как раз предпочел бы не думать, - ответил я.
- Хочешь, не хочешь, а придется, - заявил он. - Не хватало еще,
чтобы ты трезвонил мне по поводу потери очередной сотни долларов, пока все
твое состояние не улетучится без следа.
- Давай обсудим это потом, - предложил я. - Когда я выпью и малость
приду в себя.
- Деньги чертовски большие, Фред, - напомнил мне Райли.
Но я уже и сам это осознал. Триста семнадцать тысяч долларов плюс-минус
пять центов. Более того, триста семнадцать тысяч долларов
чистыми, после уплаты налога на наследство, издержек по передаче и
прочих сборов и поборов. А первоначальная сумма составляла почти пятьсот
тысяч. Полмиллиона долларов. Пять миллионов десятицентовиков. Похоже, у меня
и впрямь был какой-то дядюшка Мэтт. То есть, не дядюшка, а брат бабки,
которого так звали и которому я приходился внучатым племянником. Моя
прабабка по бабкиной линии со стороны матери была замужем дважды и родила
сына во втором браке, а у него, в свою очередь, было три жены, но ни одного
отпрыска. (Эти сведения мы получили, второпях позвонив из конторы Добрьяка
моей матушке в Монтану.) Дядя Мэтт, или Мэтью Грирсон, почти всю свою жизнь
был неудачником и, как полагали, пропойцей. Вся родня поносила его, не
желала с ним общаться и отказывала ему от двора. Кроме меня, разумеется. Я
не сделал дяде Мэтту ни единой гадости, главным образом потому, что сроду о
нем не слыхал: мои родители были людьми добропорядочными и никогда не
упоминали об этой неприятной личности в присутствии детей.
Но именно моя нечаянная доброта и принесла мне удачу. Дядюшка Мэтт не
хотел завещать деньги ветеринарной лечебнице или учреждать стипендии для
студентов-паралитиков, а родню свою презирал не меньше, чем она его. Но
только не меня. Похоже, он интересовался мной, издалека наблюдал мою жизнь и
понял, что я - такая же одинокая душа, как он сам, отторгнутая от поганой
семейки и живущая в соответствии с собственными желаниями. Не знаю, почему
он так и не познакомился со мной. Возможно, из боязни, что при ближайшем
рассмотрении я окажусь ничем не лучше любого другого родственничка. Но, как
бы там ни было, он наблюдал за мной и, вероятно, считал, что между нами
существует некая общность. А в итоге взял да и оставил мне все свои деньги.