"Дональд Уэстлейк. Спокойной ночи и всего доброго!" - читать интересную книгу автора

В освещенной прихожей появилась фигура, облаченная, будто в январе, в
громадную меховую шубу. Дентон даже не понял, мужчина это или женщина.
- Черт бы вас побрал! - воскликнул он. - Неужели не ясно...
И тут из самого центра фигуры вырвалось оранжевое пламя, грохот
прокатился по стенам, и тотчас вновь истошно заголосила певица: "Спокойной
вам ночи! Спокойной вам ночи!"
В него стреляли! Кто-то вошел и пальнул!
Дон обмяк в кресле. Что-то тяжело ворочалось в животе, к горлу подкатила
тошнота. Но, похоже, пуля угодила не в живот... не в ногу... она попала...
Господи, сюда!
Жгучая боль в груди с правой стороны. Хуже некуда.
Публика в студии засвистала и захлопала. Дон поднял голову. Лицо его было
искажено. Но там, на экране, он одобрительно улыбался себе и объявлял
выступление комика: "Вам ли не знать, как трудно привыкать к новой
машине..."
Надо позвать на помощь. У него в груди пуля, она попала в очень, очень
плохое место. Надо встать, снять телефонную трубку, набрать номер...
Он пошевелил правой рукой, и та уплыла куда-то далеко-далеко, за миллион
километров. Попробовал наклониться вперед, но боль хлынула в голову и
отбросила его на спинку кресла. Вцепился в подлокотники, но и они
выскальзывали из рук. Лицо Дона снова исказилось.
Туловище и ноги сделались бесчувственными, кое-как действовали только
руки и голова. Господи, он умирал. Смерть угнездилась во внутренностях и
пожирала их. Надо тотчас же позвать на помощь, пока она не доползла до
сердца. Дон снова подался вперед, боль пронзила его насквозь, рот
раскрылся сам собой, и из него вырвался крик. Телевизор ответил безумным
хохотом. Дон поднял глаза на экран. Комик подмигнул ему.
- Ради всего святого... - прошептал он.
- Это пустяки, - отвечал комик. - Я вожу в багажнике запасной двигатель.
Телевизор задрожал от смеха. Комик опять подмигнул умирающему, сделал ему
ручкой и вприпрыжку ускакал с подмостков.
Лицо Дона, здоровое и холеное, улыбалось вслед уходящему артисту.
- Превосходно, Эдди! Браво!
- Ради всего святого... - прошептал Дон.
- А ну-ка, угадайте, кто выступит перед вами сейчас! - вскричало
изображение.
Кто? Кто это сделал? Кто стрелял? Дон силился привести в порядок мысли,
но они застревали в вязкой паутине.
Ключ. Он будто вновь услыхал лязг вставляемого в замок ключа.
Ключи от его квартиры были у четырех человек. У жены, Нэнси. Они
разошлись, но еще не оформили развод. У Херба Мартина, его сценариста. У
Морри Стоунмена, ассистента. У Эдди Блейка, комика, бывшего гвоздем его
программы.
Значит, наверняка кто-то из этих четверых. Все они знали, что он дома.
Один. У телевизора. И у них были ключи.
Четыре лица закружились перед глазами, будто в калейдоскопе. Нэнси, Херб,
Морри и Эдди. Дон смежил веки, постарался сосредоточиться. Все четверо так
люто ненавидели его, что любой из них мог прийти и открыть пальбу.
Во рту разлилась горечь. Голос Дона объявил с экрана:
- Добро пожаловать, профессор!