"Дональд Уэстлейк. Победитель (фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

приступил к воплощению благотворительного проекта "Сторож", этих интервью
было уже несколько десятков. И вот теперь он в пятидеся-тый, наверное, раз
объяснял, что такое этот самый Сторож и в чем его ценность для общества.
Основной деталью Сторожа была крошечная черная коробочка - по сути дела,
радиоприемник, который хирургическим путем вживлялся в тело каждого
заключенного. Посреди зоны стоял передатчик, непрерывно посылавший сигналы
на эти приемники. Если заключенный не удалялся от передатчика более чем на
150 ярдов, все было в порядке. Но стоило ему покинуть пределы этого
радиуса, и черная коробочка под кожей начи-нала отправлять в нервную
систему болевые импульчы, которые усили-вались по мере удаления
заключенного от передатчика и в конце концов достигали такой мощи, что
лишали человека способности двигаться.
- Понимаете, заключенный не может спрятаться, - объяснил Уордмэн. - Даже
сумей Ревелл добраться до леса, мы все равно нашли бы его благодаря воплям.
Использовать Сторожа предложил сам Уордмэн. В те времена он служил
заместителем начальника самой заурядной тюряги общегосудар-ственного
значения. Однако так называемые "сердобольные" подняли хай, и внедрение
новшества было отложено на несколько лет. Но теперь, наконец, проект
запущен, и Уордмэну обещано пять лет полной свободы действий, чтобы
провести испытания, руководить которыми он должен был самолично.
- Если моя уверенность в отменном результате оправдается, - сказал
Уордмэн, - то все государственные тюрьмы перейдут на такой режим охраны.
Сторож исключал всякую возможность побега, позволял легко по-давить любой
мятеж (достаточно было на минуту-другую отключить пе-редатчик) и превращал
работу часовых в легкое и приятное времяпреп-ровождение.
- По сути дела, у нас тут даже нет охранников как таковых, - под-черкнул
Уордмэн. - Здесь нужен только обслуживающий персонал: сто-ловая, лазарет и
так далее.
В новой тюрьме сидели не простые уголовники, а лишь государст-венные
преступники.
- Можно сказать, - с ухмылочкой объяснил Уордмэн, - что мы собрали под
своим крылышком всю непримиримую оппозицию.
- Иными словами, это политзаключенные, - вставил репортер.
- Нам не нравится это выражение, - ответил Уордмэн, и в его го-лос
закрались ледяные нотки. - Слишком уж по-коммунистически оно звучит.
Репортер извинился за оговорку и поспешил закончить интервью. Уордмэн
снова подобрел и проводил гостя до выхода.
- Видите, - сказал он. - Никаких вам стен или вышек с пулеме-тами.
Наконец-то у нас есть тюрьма, отвечающая требованиям времени.
Репортер еще раз поблагодарил тюремщика и зашагал к машине. Дождавшись
его отъезда, Уордмэн отправился в лазарет проведать Ревелла. Но тому уже
вкатили укол, и теперь поэт крепко спал.

Ревелл лежал на спине, пялился в потолок и повторял про себя: "Я не
думал, что будет так погано. Я не думал, что будет так погано". Он
мы-сленно взял здоровенную кисть и начертал черной краской на безупречно
белом потолке: "Я не думал, что будет так погано".
- Ревелл.
Поэт слегка повернул голову и увидел стоявшего возле койки Уорд-мэна. Он
смотрел на тюремщика так, словно не узнавал его.