"Дональд Уэстлейк. Спокойной ночи" - читать интересную книгу авторанему. Надо позвать на помощь, пока она не добралась до сердца.
Он опять попробовал дотянуться до телефона, и снова боль пронзила его. Рот его раскрылся в беззвучном крике, но с губ не сорвалось ни звука. В телевизоре смеялись тысячи голосов. Он снова посмотрел на экран, где изгалялся комик. - Пожалуйста, - шепнул он. "Порядок, - сказала она, - ответил комик, - у меня в багажнике запасной мотор!" Телевизор едва не раскололся от хохота. Поклон, еще один, и, подмигнув умирающему, комик помахал ручкой и исчез с экрана. И вновь появился его экранный образ, маленький и бесцветный, но в целости и сохранности; оживленный и радостный, он кричал: "Отлично, Энди, превосходно!" Этот экранный Дон Дентон подмигнул настоящему и спросил: "Не так ли?" - Пожалуйста, - шептал он. "Как вы думаете, кто будет следующим?" - вопросил Дон Дентон с экрана. Кто? Кто это сделал? Надо понять, кто это, кто стрелял в него и пытался его убить. Думать он не мог. Какой-то паук, поселившийся у него в голове, путал ему мысли. Нет! Он должен знать кто! Ключ. Вот эта мысль была ясна: ключ, это должен быть кто-то, у кого есть ключ. Он четко припомнил тихое звяканье, перед тем как открылась дверь. запирал дверь. Это Нью-Йорк, Манхэттен - здесь двери всегда запирают. На всем свете лишь четверо имели ключи от его квартиры, кроме него самого. Нэнси. Его жена, с которой он жил раздельно, но не разводился. Херб Мартин, главный сценарист шоу. Морри Стонмэн, его продюсер. Эдди Блейк, второй комик в его шоу. Значит, это был один из четверых. Все они знали, что он тут, сидит один и смотрит программу. И у каждого из них были ключи. Один из этих четверых. Он представил себе их лица - Нэнси, Херба, Морриса и Эдди, пытаясь разгадать, кто из них пытался убить его. А потом прикрыл глаза и почти отдался в объятия смерти. Потому что это мог быть любой. Все они ненавидели его, ненавидели столь сильно, что вполне могли явиться сюда, чтоб убить его. Как это было горько - сознавать, что четверо ближайших к нему людей столь сильно ненавидели его так, что желали его смерти. "Ну, довольно, профессор", - произнес его собственный голос. Он в испуге открыл глаза. Он уже почти отходил, почти умирал. Уже пропала чувствительность ниже колен и стали неметь пальцы. Смерть. Смерть входила в него. Нет. Он должен выжить. Он должен оставить их в дураках, всех четверых. Во что бы то ни стало он должен выжить. Думай, напрягай мозги, борись с дурнотой. Подумай об этой четверке. Кто из них сделал это? |
|
|