"Маделин Уикхем. Помнишь меня?" - читать интересную книгу автора

естественно. Но мы говорим вам правду. - Доктор Харман твердо смотрел мне в
глаза. - Вы забыли большой отрезок своей жизни, Лекси. Забыли. Вот и все.
Мне захотелось плакать. Я не понимала, лгут мне или это какой-то
масштабный розыгрыш, можно верить этим людям или пора бежать отсюда со всех
ног. В голове царила полная сумятица.
И тут я обмерла. Широкий рукав больничной рубашки съехал к плечу, пока
я отбивалась от врачей, обнажив маленький, но отчетливый V-образный шрам
возле локтя. Шрам, которого я никогда прежде не видела. Шрам, которого я не
помнила.
Причем довольно старый. Зажил минимум несколько месяцев назад.
- Лекси, с вами все в порядке? - спросил доктор Харман. Я не ответила,
не в силах отвести взгляд от незнакомого шрама на своем теле.
- Что-то не так? - настаивал врач.
Сердце гулко стучало в груди. Я медленно перевела взгляд на руки. Это
не акрил. Акриловые ногти так хорошо не выглядят. Это мои настоящие ногти,
которые никак не могли настолько отрасти за пять дней.
Я чувствовала себя так, словно ненароком уплыла с мелководья и
оказалась в мутно-серой воде над океанской впадиной глубиной в целую милю.
- Так вы говорите... - откашлялась я, - что я забыла три года жизни?
- Ну, пока трудно сказать точно, но все указывает на это, - кивнул
доктор Харман.
- Можно мне газету еще раз?
Дрожащими руками я взяла у медсестры газету и пролистала ее до конца.
На каждой странице значилась все та же дата:,6 мая 2007 года, 6 мая 2007
года...
Сейчас действительно 2007 год. А это значит, мне...
Боже мой, мне двадцать восемь!
Я старуха.

ГЛАВА 3

Мне сделали чашку крепкого чая. Отличное средство от амнезии, не правда
ли, - чашка горячего чая?
Ладно, хватит брюзжать. Сарказм не по делу. Я благодарна за чай. По
крайней мере есть за что ухватиться. Наконец хоть что-то реальное, пусть это
всего лишь чашка.
Пока доктор Харман распространялся о неврологическом обследовании и
срезах КТ,[7] я каким-то образом смогла взять себя в руки и даже стала
кивать в нужных местах, как бы говоря: "Никаких проблем, я спокойна, я
совершенно спокойна", - хотя внутри все кипело. Правда оглушала наотмашь
снова и снова, пока у меня не начала кружиться голова.
Когда врача наконец вызвали по пейджеру и ему срочно пришлось
откланяться, я испытала огромное облечение. Я уже с трудом выносила его
попытки меня разговорить - все равно почти не слушала, что он там нес.
Отхлебнув чайку, я обреченно хлопнулась на подушки (кстати, хочу взять назад
все пренебрежительные высказывания - чай оказался выше всяких похвал).
Дежурство Морин закончилось, и в палате осталась светловолосая Николь,
строчившая что-то в моей карте.
- Как вы себя чувствуете?
- Очень и очень странно, - попыталась улыбнуться я.