"Барбара Уилкинз "Оскар" за имя " - читать интересную книгу автора

роль, он заверит ее, что все будет расчудесно. Гораздо чудеснее, чем было
раньше. Если на сцене появится отец, то он торжественно поцелует ее в лоб и
станет твердить, что в городе все уже давно обо всем позабыли, что он лично
их просил об этом, а они лишь смотрели на него непонимающим взглядом.
"Ты уверен, папа?" - спросила бы она его, глядя в его серые глаза,
столь задумчивые в обычной жизни, но сейчас полные любви и нежности, и
сердце ее наполнилось бы радостью и ответной любовью. Затем он протянул бы
ей руку и она взяла бы ее. И вместе они бы вышли в зал автобусной станции, и
все пассажиры зааплодировали бы, а женщины улыбались бы сквозь слезы
умиления, а мужчины говорили бы друг другу, что мечтают иметь такую дочку,
как она, и любить ее так же, как ее отец.
Черта с два, Бет Кэрол горько улыбнулась про себя. Скорее всего, они
подумают: "Слава Богу, что уехала". Причем все они. Отец, наверное, заметил,
что она взяла только четыреста долларов из одной из старинных книг в кожаном
переплете, в середине которой был сделан тайник и которая стояла среди таких
же на полке в библиотеке, позади его большого дубового стола, вечно
заваленного всевозможными бумагами и папками. Он, наверное, подумал: "Только
четыреста долларов за то, чтобы отделаться от нее! Не так уж и дорого".
Она так боялась пропустить свой автобус, что без конца выбегала из
туалета. Но он все еще стоял на конечной остановке вместе с другими
автобусами. Наверху был указан пункт назначения: "Лос-Анджелес". Бет
коснулась кончиками пальцев изображения бегущей собаки на его борту.
Затем тревога, беспокойство, страх, что она прямо здесь разрыдается,
заставляли ее опять тащиться в убежище женского туалета, где она,
прислонившись к кафельной стене и закрыв глаза, пыталась взять себя в руки и
успокоить дыхание. Каждые несколько минут она осторожно подходила к ряду
умывальников, снимала темные очки, чтобы убедиться, что в зеркале отражается
именно ее лицо. Приблизив свое лицо к стеклу, она внимательно разглядывала
его, словно ожидая, что оно станет выглядеть по-другому, боясь найти на нем
следы разложения и порчи. Но нет. Она видела лишь бледный выпуклый лоб,
голубые, с поволокой глаза. Короткий и прямой, как и у всех членов ее семьи,
нос. Полные губы. Как ей иногда казалось, слишком полные. Это немного
простило ее. Подбородок, тоже круглый, как у младенца. Вообще вся ее
физиономия была какая-то младенческая, не вполне сформировавшаяся. У нее был
хороший цвет лица, даже при этом бледно-сером освещении щеки светились
здоровым румянцем. И ее сестра Луанн, самая хорошенькая из них всех, не
могла не признать, что у Бет самый хороший цвет лица. Ей было шестнадцать, а
у нее никогда не было ни одного прыщика.
Но тут распахивалась дверь в туалет, и Бет поспешно надевала свои
черные очки и опускала голову. Но это оказывалась всего лишь какая-нибудь
женщина, обычно с кожаной дорожной сумкой, вроде той, что была у нее,
которая быстро проходила мимо и запиралась в одной из кабинок.
Когда по громкоговорителю объявили, что начинается посадка на автобус,
идущий в Лос-Анджелес, Бет пошла первой. Она быстро пробежала в самый
дальний конец автобуса и съежилась на сиденье у окна. Время от времени она
бросала тревожные взгляды на дверь, как бы опасаясь, что кто-нибудь, может
быть, даже отец, явится в последний момент, чтобы увести ее домой. Она не
сразу обратила внимание на мужчину, севшего рядом с ней, пока не
почувствовала его запахи - запах тела, лосьона и сигар. Краем глаза она
взглянула на него. Совсем старик, быстро промелькнуло у нее в голове,